Одиночка. Трилогия
Шрифт:
– Хорошо придумал, – улыбнулся Пол.
– Я уже сказал, что пойду. Возьму твой рюкзак и отнесу его в карантин; пройду через зоопарк. И пришлю сюда помощь.
Пол кивнул.
– Нет, – твердо сказала Фелисити. – Нам нельзя разделяться. У нас получится. Пол, втроем мы сможем…
– Джесс прав, – перебил ее Пол. – Он пришлет помощь, медицинский вертолет. Я выдержу пару часов, но лучше не задерживайся. Объясни им, куда я ранен.
– Но…
– Фелисити, я отлично знаю Манхэттен. Я смогу.
С этими словами я надел на плечи рюкзак Пола и подтянул лямки. Он не хотел забирать у меня винтовку – пришлось настоять, но Пол все равно вручил мне пистолет, который я засунул за ремень.
– Я быстро. Оставайтесь здесь, но если вдруг вам придется по какой–то причине уйти, то я вернусь сюда с помощью, и буду дожидаться, пока вы не появитесь.
– Мы никуда не уйдем, – заверил Пол и протянул мне прибор ночного видения, который я пристегнул к шлему. Фелисити проводила меня до выхода и обняла на прощание.
– Помощь скоро будет, ждите.
Снег все так же валил, но молнии сверкали гораздо реже, а гром глухо рокотал где–то вдалеке. «Чистильщиков» видно не было. Я побежал на север, останавливаясь на углах зданий и стараясь пересекать открытые пространства одновременно со вспышками молний, когда в приборах ночного видения нельзя ничего разглядеть.
Я остановился на пересечении Пятьдесят седьмой улицы и Мэдисон–авеню. При снегопаде такой силы и речи не могло быть, чтобы найти хоть какие–то следы. В приборе ночного видения все предметы приобретали зловеще–зеленые, неживые очертания.
Зоопарк лежал в восьми кварталах к северо–западу. Таким неспешным темпом, постоянно останавливаясь, чтобы проверить дорогу, я доберусь до арсенала минут через тридцать. Расскажу все майору, и не больше, чем через час, медики придут на помощь Полу с Фелисити. Сколько раз я проходил через этот перекресток, когда направлялся в зоопарк. Магазин Калеба был всего на квартал восточнее. Я должен проверить. Максимум пять минут, они ничего не решают. Загляну, проверю и буду знать, что сделал все возможное.
Рюкзак Пола сначала показался мне совсем легким, но с каждым шагом я все сильнее чувствовал на плечах его вес. Я обязан добраться до места, по–другому нельзя. У меня за спиной то, что умные люди сумеют превратить в антидот, который поможет самым безнадежным Охотникам, который спасет Калеба и тысячи подобных ему, – осознание этого подгоняло меня так же, как и то, что в темном метро ждали помощи двое моих друзей. Я сорвался с места.
Нет…
Магазин Калеба сгорел: пожар еще не утих, кое–где тлел пластик и горели язычки пламени. Оконные проемы чернели пустотой, а под ногами трещало битое стекло. На единственном уцелевшем дверном стекле неестественно–зеленым цветом мерцал какой–то знак. Никаких сомнений: все это, включая загогулину на стекле, работа «чистильщиков». Что же стало с Калебом?
Я резко повернулся на шум за спиной и, выдернув пистолет, без раздумий нажал курок. Выстрел спугнул человека. Пуля пролетела над головой – он убегал. Прежде, чем мужчина повернулся и понесся прочь, я успел узнать его, да и манера двигаться, одежда не допускали сомнений: я стрелял в Калеба.
Я почти сразу кинулся следом: нас разделяло не больше десятка шагов. «Чистильщики» напугали его – еще бы! – а из–за одежды он, видимо, принял меня за одного из них, вернувшегося закончить начатое.
Бежать в приборе ночного видения оказалось сложно: я спотыкался, потому что не видел дороги под ногами. Я одной рукой сдернул его с головы и на мгновение ослеп: меня затопила снежная темнота. Глаза постепенно привыкали. Я различил прямо перед собой фигуру Калеба. Наверное, мой друг устал, потерял много сил, потому что он бежал тяжело, громко дышал.
– Калеб! – крикнул я и остановился.
Все звуки моментально смолкли: наверное, он тоже остановился. Я медленно пошел вперед, каждое мгновение ожидая, что он вот–вот появится из–за снежной стены, возникнет передо мной из ниоткуда. Но Калеб исчез.
Отсвет молнии на мгновение рассеял черноту, и сквозь густую пелену снега я смутно увидел силуэт Калеба: сквозь разбитую, полузаваленную дверь мой друг пролезал в магазин. Как же я был рад его видеть! В тот момент он казался мне самым обычным парнем, который сугубо из спортивного интереса карабкается по скале на пляже. Но сколько бы я так ни простоял, воображая не пойми что, сказать наверняка, что в моем друге стал возрождаться человек, было нельзя: может, я потерял его навсегда.
И я метнулся следом.
Темнота внутри оказалась настолько глухой, что я не мог даже различить очертания стеллажей и прилавков. Я попробовал было наугад броситься в этот лабиринт, но сразу же решил отступить к дверям, куда проникал хоть какой–то свет. Сделав пару шагов, я споткнулся и упал на кучу сумок, коробок, кассовых аппаратов…
– Калеб, – тихо позвал я. И снова: – Калеб…
Справа раздался шорох, затем упало что–то тяжелое. Я улыбнулся. Его самого не было видно, но я различил, как завалились на пол вешалки с вещами, за которыми он прятался. Я надвинул на глаза прибор ночного видения, и мир обрел ставшие привычными зеленоватые очертания. Людей в поле зрения не было: только полки и витрины с атрибутами роскоши – теперь совершенно бесполезными.
Я отступил к выходу. Бесшумно двигаться в тяжелых ботинках не получалось. Сердце колотилось. Я волновался не потому, что боялся неожиданного поворота событий, – совсем наоборот, было страшно, что ничего неожиданного не произойдет. Кто знает, вдруг на этот раз я действительно потерял Калеба.
Погода не желала униматься. Небо осветила ослепительно–яркая молния, и возле окон, под которыми я полуощупью пробирался, на несколько мгновений рассеялась темнота. За длинным прилавком оказался вход в кладовку. Темно, конечно, зато пусто. Пойдет.