Одинокая леди
Шрифт:
Он подумал и ответил:
— Ничего, все нормально — горячий душ и красная таблетка творят чудеса.
— А я совершенно не хочу спать, как это ни смешно. Когда мы приехали, я чувствовала себя такой усталой — буквально провалилась в сон после самолета. А сейчас ни малейшей усталости.
Он улыбнулся понимающе:
— Молодость.
— Только ли молодость?
— Не знаю.
— Интересно, это всегда так? Он внимательно посмотрел на меня, и я не смогла понять, что было в его глазах.
— Что
— Ну... когда первый раз... всю ночь.
— Нет, пожалуй.
Я потянулась и взяла из его рук недокуренную сигарету, хотела затянуться, но засмеялась и отдала ее обратно.
— Почему ты смеешься?
— Привычка: мне совершенно не хочется курить, но я просто привыкла забирать сигареты у Уолтера под предлогом, что мне тоже хочется покурить.
— Да?
— У него эмфизема легких. Джон молча поднялся с постели.
— Ты не сердишься на меня за то, что я заговорила об Уолтере?
— Нет.
Я села, откинувшись на подушки.
— Ты жалеешь, что я пришла к тебе?
— А ты жалеешь, что пришла ко мне?
— Нет. Но ты не ответил на мой вопрос.
— Ни капельки.
— Я была о'кей? В том смысле, что... тебе хорошо было со мной?
Он широко улыбнулся.
— А ты хочешь, чтобы я выражал недовольство?
— Я серьезно. Мне хочется, чтобы тебе было бы со мной так же хорошо, как и мне с тобой. Его улыбка стала еще шире и лучезарней.
— Если бы было хоть капельку лучше, я бы оказался через неделю такой жизни в больнице! — И он рассмеялся.
— А я даже не представляла, что так может быть. Я просто не хотела останавливаться.
— Я подумал, что ты давно не была с мужчиной. Когда ты развелась?
— Идет уже пятый месяц.
— И никого не было? Да, для такой, сексуальной девочки, как ты, это довольно долго.
Мне не хотелось ему говорить, что и во время нашей совместной жизни с Уолтером я толком не знала мужчину. Уолтер строго соблюдал им самим заведенную рутину, а у меня ничего лучшего и не было. И я просто не представляла, что есть что-то лучшее.
— Но мне пора собираться, — сказал он и пошел в ванную.
— Я спущусь и сделаю кофе.
— Знаешь, где кухня?
— Найду.
Я вернулась в свою комнату, набросила халат и спустилась вниз, в кухню.
Домоправительницы не было. Кухня сверкала чистотой. Электрическая кофеварка стояла на видном месте. Оставалось только засыпать кофе и включить ее в сеть. Я открыла холодильник, осмотрелась, и к тому времени, когда Джон спустился, на столе уже стояла яичница с ветчиной и тосты.
— Зачем ты все это готовила? — спросил он.
— Мне захотелось.
Он поел немного. Зато я навалилась на еду, как шофер грузовика после дальнего рейса. Я помирала от голода.
— Что ты собираешься делать сегодня?
— Не знаю. Посплю немного и наверно, позагораю.
— Ты бы хотела ужинать дома или куда-нибудь поехать?
— Давай дома. И пораньше ляжем спать. Он усмехнулся. А я покраснела.
— Тебе надо отдохнуть, — поторопилась я сказать. — Жить на красных таблетках — не самое лучшее, что можно делать на этом свете.
— О'кей, — он поднялся из-за стола. — Надеюсь вернуться к восьми. В конце дня я хотел бы посмотреть контрольные пленки.
— Я буду ждать, — сказала я и поднялась, чтобы проводить его.
— Не провожай меня. Увидимся вечером. Я подождала, пока он не вышел из дому. Допила кофе, поставила грязную посуду в посудомойку и поднялась в спальню. Заснула я, как мне кажется, раньше, чем голова моя прикоснулась к подушке.
Телефон у постели звонил, звонил, звонил, прорываясь сквозь сон. Я перекатилась к нему, не в силах даже приподняться. Разлепила глаза и сразу же зажмурилась от яростного солнечного света. Телефон продолжал звонить. Я осторожно приоткрыла глаза, посмотрела на сверкающее небо за окном и, наконец, сняла трубку.
— Слушаю.
— Синьорита, вас вызывает междугородняя. Голос домоправительницы как бы извинялся за звонок.
— Благодарю вас, — я уставилась на телефонный аппарат. Кто бы это мог звонить? Скорее всего, мать не дождалась моего звонка. Я нажала кнопку соединения с городом.
Звонила не мать. Это был Гарри Крег.
— Что ты там делаешь? — спросил он с места в карьер.
— Сплю, а ты меня будишь, — ответила я с подчеркнутым сарказмом. — Как ты откопал мой номер?
— Ради Бога! Что ты делала всю ночь?
— Трахалась, если ты полагаешь, что это тебя касается, — раздраженно ответила я. Пожалуй, все, что говорят о литературных агентах, близко к правде. Какого черта! Стоит получить работу, как они начинают считать, что ты им принадлежишь со всеми потрохами и чувствами. — Как ты узнал, где я?
— В конторе твоего дома мне сообщили, что тебя нет в городе, но они не знают, где ты. Поэтому я позвонил твоей матери, и она сказала мне. — Он понизил голос и зашептал, словно настоящий конспиратор, — Мне звонили от Фокса. Они хотели бы узнать — где ты. Твой бывший разыскивает тебя.
— И что?
— Я им ничего не сказал. Как ты думаешь, не скажет ли твоя мать?
— Нет! — ответила я и подумала, что моя мать никогда не скажет.
Потому что ни за что не признается Уолтеру, что ее девочка поехала на другой конец света с мужчиной. А если она и скажет — какого черта, — какое все это имеет для меня значение? У Уолтера нет никаких прав на меня.
— Ты поэтому позвонил?
— Нет, — он вновь заговорил нормальным голосом, — Я нашел тебе работу. Как раз в Калифорнии.