Одинокий орел по имени Бернардо
Шрифт:
— Он не сказал куда? — спросила Энджи.
— Иногда бывает, что он уходит. Как сейчас. Но никогда не говорит куда.
— А когда он вернется?
Стелла красноречиво пожала плечами.
— Когда вернется, тогда и вернется.
Энджи пыталась держать себя в руках, сохранять спокойствие, не паниковать.
— Но вокруг все в снегу.
— Он машину оставил, — печально сообщила Стелла.
Энджи изучила все следы у больших ворот в Монтедоро. Вот отпечатки ее сапог, когда она спускалась вниз, чтобы подобрать Бернардо. Потом двойные следы, переплетавшиеся
И еще следы. Идущие вниз. Четкие, резкие отпечатки, ясно видимые в сверкающем утреннем свете. Энджи сощурилась от снежного блеска. Еще раз поискала глазами следы, не повернули ли они назад.
Нет, они шли вниз и потом исчезали в тумане.
Глава десятая
Скоро, к всеобщему удовольствию, новость о беременности Хедер узнала вся семья. Когда кончилась метель, Энджи спустилась в Палермо. Хедер и Баптиста встретили ее с распростертыми объятиями. В полдень три женщины уютно устроились поболтать.
Разница между побережьем и горами показалась Энджи просто невероятной. Снег здесь уже растаял, воздух вполне теплый, как и полагается весной. Она выбрала мужчину с гор. И, несмотря на суровость, даже жестокость жизни в горах, решение отказаться от своего выбора еще не созрело в ней.
Она пила кофе с пирожными и чувствовала себя неловко. У Хедер и Баптисты вопрос так и вертелся на языке, но они не решались его задать. Энджи включила свой защитный механизм.
— Если бы вы обе видели себя! — хихикнула она. — У вас уши хлопают, словно паруса.
— Так расскажи нам, где Бернардо, и они перестанут хлопать, — потребовала Хедер.
— А нечего рассказывать. Он уехал на несколько дней. Баптиста, торт великолепный. Можно я возьму еще кусок?
— Он набит калориями, — мрачно заметила Хедер. — Ты растолстеешь.
— Не так быстро, как ты, — поддразнила ее Энджи, возвращая разговор к беременности Хедер.
К счастью, и Баптиста и Хедер смирились с переменой темы и больше вопросов не задавали. Она же не чувствовала себя готовой рассказать им все. Как он уехал и фактически исчез.
Энджи смотрела на Баптисту и размышляла, возненавидит ли Бернардо его приемная мать, если узнает правду? Этого Энджи не могла представить. И все же, как бы эта прекрасная, щедрая сердцем женщина отреагировала, узнав о причине гибели мужа?
«Я могу только догадываться о его величайшем секрете, — как-то призналась Баптиста. — Но могу и ошибаться».
На какой-то миг Энджи испытала искушение рассказать ей обо всем. Но поняла, что этого делать нельзя. Бернардо доверился ей, а потом страшно пожалел об этом. Он ушел с вконец разбитым сердцем, отказавшись от нее и от их любви. Она не имеет права даже Баптисте доверить его тайну.
Немного спустя к их дамскому обществу присоединился высокий седой мужчина, Федерико, «старый друг», который, как она слышала от Бернардо, был на свадьбе Хедер.
— Он больше чем друг, — тихо шепнула ей на ухо Хедер. — Много лет назад они с Баптистой любили
Хедер права, подумала Энджи. Она наблюдала за двумя пожилыми людьми, которым хорошо рядом. Когда-то они были возлюбленными. Они и сейчас любили друг друга, хотя и по-другому.
Энджи приятно удивилась, увидев братьев. Ренато изменился. Он тихо любовался женой и относился к ней с такой нежностью, что даже начал нравиться Энджи.
Лоренцо тоже изменился. Он по-прежнему излучал природное добросердечие и обаяние. Но ей показалось, что он стал несравненно более уверенным в себе. И Энджи подумала, что на него, вероятно, подействовал счастливый брак Ренато. Раньше любовь Лоренцо к старшему брату носила оттенок некоего благоговения. Теперь баланс сил несколько изменился. Лоренцо держал в руках счастье троих членов семьи. И старался действовать так, чтобы всем было хорошо. Ренато знал об этом. И теперь никаких недоразумений между ними быть не могло.
Лоренцо приветствовал Энджи братским поцелуем, словно она уже вошла в их семью. Он сел и начал рассказывать о своей поездке в Соединенные Штаты.
— Нью-Йорк, Новый Орлеан, Лос-Анджелес, Чикаго — куда бы я ни приехал, всюду признавали имя Мартелли.
Энджи наблюдала за всеми членами семейства. Они дарили счастье друг другу и наслаждались этим. Семья Мартелли в своем лучшем проявлении, подумала Энджи. И тут же в голове мелькнуло: это же семья Бернардо, которую он отверг. Как отверг и ее. Что-то в нем устроено так, что ему легче отказаться от тепла и любящей доброты, чем принять их. У нее заныло сердце. Почему он не обратился к ней, не искал помощи и утешения в ее любви?
Как только позволила вежливость, она оставила Резиденцию и поехала домой в горы, которые никогда еще не казались ей такими пустынными.
Лоренцо пробыл в Штатах два месяца. Оттуда потоком шли крупные заказы. Слава Лоренцо росла. Он вернулся к середине апреля, и первое, что он сделал, — это навестил Энджи. Появился, когда она закончила вечерний прием.
— Добро пожаловать, оставайся, если не возражаешь против еды из микроволновки.
— Прекрасно.
Из запасов в морозилке он выбрал вегетарианскую лазанью. Она поставила ее греться.
— Я вино не буду, — предупредила она, когда он достал бутылку. — Налей мне апельсинового сока. — Энджи с удовольствием накрыла на стол, радуясь компании. — Хочу услышать все об Америке, — проговорила она.
Вместо ответа он так усмехнулся, что Энджи вскинула брови.
— Как ее зовут? — тут же спросила она.
— Не понимаю, почему женщины всегда думают в одном направлении. В Нью-Йорке я проводил время с дочерью моих друзей. Зовут ее Хелен. Но не надейся, свадебные колокола ты не услышишь. Я последний человек в мире, за которого она хотела бы выйти замуж. Она сказала мне это в первые десять минут знакомства.