Одиссей
Шрифт:
Есть и третья форма счастья. Она отличается от первых двух – момента счастья и счастливой жизни. Они связаны в первую очередь с гедонистической традицией и ориентированы на приоритет удовольствия над болью – или положительных эмоций над отрицательными. Третья форма счастья связана с понятием эвдемонии (eudaimonia) [34] . Это понятие восходит к античной философии, в особенности к трудам Аристотеля. Это слово можно перевести как счастье, но точнее будет говорить о самореализации. Счастье, связанное с получением удовольствия, отходит на второй план – в данном случае погоня за удовольствиями и наслаждениями скорее будет сочтена наиболее примитивной формой существования. (См. ил. 8. Герард де Лересс, «Гермес велит Калипсо отпустить Одиссея».)
34
Ryan, R.M. & Deci, E.M. (2001). On happiness and human potentials: A review of research on hedonic and eudaimonic well-being. Annual Review of Psychology. Vol. 521, 141–166.
Вы становитесь рабом своих желаний. Слово daimon, от которого происходит понятие эвдемонии, обозначает живущего в нас доброго духа. Оно родственно слову
В самом конце «Государства» Платон рассказывает, как человек получает своего деймона [35] . Солдат по имени Эр погиб в бою и двенадцать дней пролежал мертвым. Когда же его возложили на погребальный костер, он очнулся и рассказал о том, что видел в царстве мертвых. Он видел души, направлявшиеся на землю, выбравшие себе жизнь, которую им надлежит прожить. Вариантов было великое множество, и некоторые делали удачный выбор, другие торопились и выбирали неудачную жизнь. Как бы то ни было, каждая душа отправлялась на землю с выбранной жизнью и какой-то миссией. Последней остановкой в дороге была равнина Леты, где царит страшный зной. Чтобы утолить жажду, души пьют воду из реки Амелет, что переводится как «не знающий забот», и теряют память. Попадая на землю, они ничего не помнят о своей миссии, но, к счастью, накануне они выбирают себе деймона – хранителя, который будет присматривать за ними в земной жизни и следить, чтобы они выполнили свою миссию. И если вы вдруг чувствуете, что с вашей жизнью что-то не так, что вы сбились с пути, если вы тоскуете по чему-то и сами не знаете, по чему, это ваш деймон шепчет вам, что вы слишком отклонились от той жизни, которую выбрала себе ваша душа. Большинству из нас знаком этот шепот. Не так давно я и сам его услышал. Я не знал, где оказался и куда должен идти. И я наверняка услышу его еще не раз. Почти каждому из нас знакомо чувство, что жизнь свернула куда-то не туда. Дело не в судьбе, не в звездах и не в мистике – таково свойство нашей психики, мы просто знаем себя и свои экзистенциальные потребности. В «Государстве» Платона эту историю рассказывает Сократ, который и сам обращался к теме деймона и бога в своей апологии. Он знал, что может избежать приговора, если прекратит заниматься философией и перестанет задавать людям неудобные вопросы на главной площади Афин, но Сократ решил до последнего оборонять свой бастион со словами: «Желать вам всякого добра – я желаю, о мужи-афиняне, и люблю вас, а слушаться буду скорее бога, чем вас» [36] . Для Сократа важнее было следовать своей миссии, чем избежать боли и смерти.
35
Platon (2001). Staten. I Platon, Platon Samlede verker, V (s. 45– 415). Oslo: Vidarforlagets kulturbibliotek. – Платон. Государство. М.: АСТ, 2016.
36
Platon (1990). Sokrates’ forsvarstale (2. utg.). Oslo: Det Norske Samlaget, 41. – Платон. Апология Сократа // Платон. Диалоги. М.: Эксмо, 2015.
Третья форма счастья предполагает, что человек должен принять свою истинную сущность и жить в согласии с ней и своим деймоном [37] . В том же русле лежат идеи Мартина Селигмана о подлинном счастье и размышления Михая Чиксентмихайи о потоке [38] . Все направления мысли, укладывающиеся в рамки позитивной психологии, исходят из тех же предпосылок. Некоторые из работ весьма туманны, путаны и отдают шарлатанством, другие же основаны на авторитетных психологических исследованиях. Вероятно, слово «счастье» в данном контексте не вполне уместно. С тем же успехом можно говорить о смысле жизни, об ощущении ее целостности и осмысленности. Аристотель в своей «Метафизике» использует яркую метафору: в желуде уже содержится взрослый дуб [39] . Аналогичным образом смысл и цель жизни человека – не в сиюминутном счастье или общей удовлетворенности жизнью, но в том, чтобы прожить предназначенную ему жизнь и полностью реализовать свой потенциал.
37
Waterman, A.S. (1993). Two conceptions of happiness: Contrasts of personal expressiveness (eudaimonia) and hedonic enjoyment. Journal of Personal and Social Psychology, Vol. 64, Nr. 4, 678–691.
38
Seligman, M.E.P. (2002). Authentic happiness. London: Nicholas Brealey Publishing. – Селигман М. В поисках счастья. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2010; Csikszentmihalyi, M. (2002). Flow. The classic work on how to achieve happiness. London: Rider. – Чиксентмихайи М. Поток: психология оптимального переживания. М.: Альпинанон-фикшн, 2011.
39
Aristotle (1998). Metaphysics. London: Penguin Books. – Аристотель. Метафизика. М.: Эксмо, 2016.
Именно поэтому в предложении Калипсо нам чудится что-то тревожное. Кто эта прекраснокудрая нимфа, выдуманная Гомером? Ее имя происходит от древнегреческого глагола kaluptein – скрывать [40] . Это слово часто использовали на похоронных церемониях, говоря о том, чтобы прикрыть, скрыть от глаз тело усопшего, так что в некотором смысле имя Калипсо синонимично похоронам. Что Гомер хочет этим сказать? Райский остров, лежащий далеко на западе, посреди моря, предлагает Одиссею бессмертие и вечное счастье. Это напоминает и другие истории, в которых герою обещан подобный приз, вот только такое счастье может быть лишь после смерти, оно недостижимо в мире живых. Если вы при жизни достигли подобного состояния, в котором все идеально и счастью нет конца, вы все равно что умерли. Потому что не будет стремлений, не будет страданий, не будет и горя. Прекрасная Калипсо на райском острове сулит не только вечное счастье, но и вечную погибель.
40
Nagy, G. (2013). The ancient Greek hero in 24 hours. Cambridge, Mass.: The Belknap Press of Harvard University Press.
Как уже говорилось в начале главы, счастье – сомнительная цель. Говоря, что цель жизни есть счастье, мы оказываемся заключены в порочный круг: счастье – цель жизни, потому что цель жизни – счастье. В основе этого порочного круга лежит аргумент, что мы стремимся к любым другим целям в жизни потому, что они сделают нас счастливыми. Змея кусает свой собственный хвост. С этой точки зрения любое хорошее переживание, даже любое трудное или болезненное переживание может быть оправдано счастьем, которое маячит в конце: «Ты сделал это потому, что рано или поздно это принесет тебе счастье!» Даже сам Канеман дает мимолетному счастью весьма расплывчатое определение: это любое положительное чувство, имеющее максимальную интенсивность в текущий момент времени [41] . Под конец он и сам не вполне уверен, можно ли это чувство с полным правом называть счастьем. Таким образом, получается, что любые жизненные цели сводятся к счастью и счастье есть цель жизни. Круг завершился, у контраргументов нет никаких шансов. Но даже эта несокрушимая оборона все-таки дает трещину. Когда я, обливаясь потом, заканчиваю тяжелую тренировку, я, конечно, рад, что она позади, но затевал я ее вовсе не ради этого. Контроль, преодоление себя и здоровье – не менее законные поводы. И если я трачу время на воспитание детей и прежде времени седею, когда они преодолевают очередные возрастные кризисы, то я делаю это из чувства родительского долга, а вовсе не ради семейного счастья. А если я пожертвую жизнью, чтобы спасти друзей, – едва ли я смогу в момент смерти оценить свою удовлетворенность жизнью на 10 баллов и навряд ли это будет моим главным мотивом. Счастье – это еще не все, и Одиссей должен отправиться в путь.
41
Kahneman, D. & Krueger, A.B. (2006). Developments in the measures of subjective well-being.Journal of Economic Perspectives. Vol. 20, Nr. 1 (Vinter 2006), 3–24.
Калипсо – счастье, и Калипсо – смерть. Подумайте только, как изобретательно! В предыдущей главе мы говорили о том, что история Одиссея – это история возвращения домой, его nostos. Упоминал я и о том, что это слово также может означать возвращение к свету и к жизни. Именно это делает Одиссей, отвергая предложение Калипсо. Она – квинтэссенция счастья. Она готова подарить бесчисленные моменты счастья и вечную удовлетворенность жизнью, но Одиссей отказывается от всего этого. Боги на его стороне, они вернули ему свою благосклонность. Поддавшись на увещевания Афины, они велели Калипсо отпустить пленника, как будто поняли, что человек не рожден для такого счастья. Одиссей знает, что путешествие, в которое он отправляется, принесет ему многие невзгоды. Он сам говорит об этом Калипсо: «Если же кто из богов мне пошлет потопление в темной бездне, я выдержу то отверделою в бедствиях грудью: много встречал я напастей, немало трудов перенес я в море и битвах, пусть будет и ныне со мной, что угодно Дию». Трудности не останавливают его, напротив. Одиссей отвергает вечную жизнь и соглашается умереть человеком, тем самым соглашаясь и на человеческую жизнь. Небеса подождут.
Глава 3
Кораблекрушение
Крушение надежд
Где оказывается человек, покинувший рай? Как правило, в отчаянии. И Одиссей – не исключение. После дерзкого и самонадеянного программного заявления о том, как много значат для него дом и семья, он отправляется прямо ко дну. Ну, почти. Одиссею не суждено так просто добраться до Итаки.
Потратив четыре дня на постройку плота, Одиссей покидает остров Калипсо и берет курс на восток. Он ориентируется по звездному небу, Плеяды и Волопас указывают ему путь, а ручка ковша Большой Медведицы смотрит строго на север. Через семнадцать дней его обнаруживает Посейдон. Когда Афина созвала богов на совет, где уговорила их простить Одиссея, она немного схитрила. Посейдон никак не мог явиться на этот совет, поскольку гостил у праведного и богоугодного народа эфиопов далеко на востоке. Так что решение было принято единогласно – в отсутствие морского бога. Афина не впервые обвела старика вокруг пальца. Когда они с Посейдоном устроили шуточное соревнование за то, кто станет покровителем нового греческого полиса, морской бог решил подарить его жителям источник – и ударил трезубцем в скалу, вот только источник оказался соленым. Афина легко превзошла его, преподнеся горожанам дерево оливы, которое и по сей день растет на вершине Акрополя в Афинах. Посейдон недолюбливает эту богиню и на дух не переносит Одиссея. На каждого из нас наверху кто-то точит зуб, вот и Посейдон не хочет, чтобы Одиссей вернулся домой. Более того, он мечтает отомстить ему за его проделки. Так что он с помощью трезубца устраивает на море шторм, меняет восточный ветер на южный, и над плотом Одиссея сгущаются недобрые тучи. В отчаянии Одиссей восклицает: «Горе мне! Что претерпеть, наконец, мне назначило небо! С трепетом вижу теперь, что богиня богинь не ошиблась мне предсказав, что, пока не достигну отчизны, я в море встречу напасти великие: все исполняется ныне».
Плот разбивается в щепы, и Одиссея проглатывает морская пучина, но и тут его спасает божественное вмешательство. Левкотея, которая в земной жизни звалась Ино и бросилась в море с малолетним сыном, чтобы спастись от жестокости своего обезумевшего мужа, приходит Одиссею на помощь. Своими несчастьями она заслужила милость богов, и после смерти они сделали ее богиней морских глубин, где она нашла вечное убежище от гнева супруга. Получив помощь богов сама, она не оставляет в беде нашего путника. Снова и снова он доказывает способность вызывать у богов покровительственные чувства. И люди, и боги сочувствуют Одиссею и оказывают ему посильную помощь. Так получается и на этот раз. «Бедный! – восклицает Левоктея. – За что Посейдон, колебатель земли, так ужасно в сердце разгневан своем и с тобою так упорно враждует? Вовсе, однако, тебя не погубит он, сколь бы ни тщился». Она бросает Одиссею свое покрывало и велит обвязаться им – и следующие два дня его носит на волнах разбушевавшегося моря, пока он, вконец измотанный, не выбирается на берег. И только тогда он возвращает Левкотее ее покрывало.
Конец ознакомительного фрагмента.