Одиссея Грина
Шрифт:
— О Буксотр! — молился старший. — Направь нас правильным путем, иначе ты потеряешь своего самого преданного почитателя, Майрена.
«Буксотр, наверное, бог сумасшедших», — решил Грин.
Внезапно чья-то рука схватила Грина за плечо. Это был старший мачты.
— Ты видишь их? — тихо прошептал он. — Они темнее ночи!
Грин напряг зрение. Игра воображения, или действительно что-то виднеется справа? И совсем призрачное движение слева? Что бы там ни было, ветроход или иллюзия, Майрен тоже заметил это. Его голос с небывалой силой разорвал ночь.
— Пушкари, огонь!
Словно рой огненных мух вылетел по его команде из своих гнезд. Вдоль всех поручней вспыхнули огни. Грин поразился, хотя и знал, что тлеющие труты прятали под перевернутыми корзинами, а значит, для винтов это было тем более неожиданно. Потом мухи превратились в длинных светящихся червей — загорелись фитили. Раздался грохот, корабль качнулся. Железные демоны изрыгнули пламя. Вскоре по всему кораблю разразились своим лихорадочным кашлем мушкеты. Грин тоже участвовал в этом, поддерживая непрерывный огонь на судне, уже вырванном из тьмы ночи светом пушечного огня. Тьма воцарилась снова, но не тишина. Люди возбужденно переговаривались, палубы тряслись, когда большие деревянные салазки, на которых лежали пушки, волокли обратно на их места. Но пираты на огонь не отвечали. Точнее, поначалу. Майрен опять закричал, и снова грохотнули огромные пушки. Грин, перезаряжая мушкет, обнаружил, что старается удержать равновесие и не свалиться в правую сторону. Потом он понял, что корабль сворачивает, продолжая идти задом наперед.
— Зачем он это делает? — прокричал он.
— Дурак! Мы же не можем скатать паруса, остановиться, а потом снова ставить паруса. Нам нужно развернуться, пока есть возможность. А как сделать это лучше, если не повторить прежний маневр? Мы крутанемся здесь, пока не ляжем на прежний курс.
Теперь Грин понял. Винги проскочили мимо, значит уже нет опасности столкнуться с ними. Но нельзя же всю ночь двигаться задом наперед. Теперь надо было оторваться от пиратов и к утру быть как можно дальше от них.
В этот момент слева послышалась пушечная канонада. Люди на борту «Птицы» удержались от радостных воплей только потому, что Майрен пригрозил сбросить в траву каждого, кто выдаст их местоположение. И все же все скалили зубы в сдержанном смехе. Могучий старый Майрен устроил врагам великолепную ловушку. Как он и надеялся, два пирата, не подозревая, что атаковавшее их судно находится теперь позади, принялись расстреливать друг друга.
— Пусть долбят друг дружку, пока оба не взлетят на воздух, подытожил марсовый старшина. — Ай да Майрен! Что за историю мы расскажем, когда придем в порт!
14
Еще пять минут непрерывных вспышек и грохота подтвердили, что винги всерьез взялись молотить друг друга. Затем снова сомкнулась тьма. По-видимому, соперники или узнали друг друга, или решили, что ночной бой дело негодное, и разошлись в разные стороны. Если даже так, то можно не опасаться — винги не нападают в одиночку.
Облака разошлись, и обе луны залили окрестности светом. Пиратских судов не было видно. Не появились они и с рассветом. Парус в полумиле не напугал никого, кроме неопытном Грина, остальные признали в нем коллегу. Это шел купец из соседнего города Дэм герцогства Подзихайлайского.
Грин обрадовался. Теперь они смогут двигаться вместе. Вдвоем безопаснее.
Но нет! Майрен, поприветствовав коллегу и выяснив, что тот тоже идет в Эсторию, приказал поставить все вспомогательные паруса, чтобы оторваться от него.
— Он что, сумасшедший? — высказал Грин свои соображения одному матросу.
— Как зилмар, — ответил тот, имея в виду похожее на лису хитрое животное, обитающее в предгорьях. — Мы должны попасть в Эсторию первыми, если хотим получить максимальную выручку со своих товаров.
— Довольно нелепо, — хмыкнул Грин. — Тот корабль не везет живую рыбу, он нам не конкурент.
— Да, но у нас есть и другие товары. Кроме того, у Майрена это в крови. Если он видит, как другой купец обходит его, он становится больным.
Грин воздел руки к небу и закатил глаза в молчаливом проклятье, затем вернулся к работе. Нужно многое сделать, прежде чем ему позволят уснуть.
Дни и ночи проходили в тяжелом однообразном труде, лишь иногда прерываемые тревогами и вылазками на разведку. Время от времени на колеса ставили легкую шлюпку, и она на полной скорости уходила под своими двумя парусами в сторону от ветрохода. В ней рассаживались охотники, которые преследовали какого-нибудь хубера, оленя или кабанчика, пока те не выдыхались. Тогда они подстреливали загнанное животное. Охотники всегда возвращались с изрядной добычей. Что касается воды, то накопители на палубах были полны, потому что дождь бывал почти каждый день и по полчаса вечером.
Грин дивился регулярности и быстротечности этих ливней. Облака обычно появлялись в двенадцать, около часа шел дождь, затем небо снова прояснялось. Все это было приятно, но очень загадочно.
Иногда Грин позволял себе попрактиковаться в стрельбе из «вороньего гнезда» по травяным котам или большим кровожадным собакам. Собаки часто сопровождали «Птицу» стаями от шести до двенадцати особей, лая и завывая, зачастую погибая под колесами. У матросов было довольно много историй о том, что случается с людьми, падающими за борт или потерпевшими кораблекрушение на равнине. Грин передернул плечами и снова принялся практиковаться в стрельбе. Хотя обычно он был против убийства животных ради развлечения, у него не находилось возражений против того, чтобы разрядить мушкет в этих зверей, похожих на волков. С тех пор как его начал терроризировать Элзоу, он возненавидел собак со страстью, недостойной цивилизованном человека. Конечно, тот факт, что каждая тварь на планете, нутром чувствуя его чужеродность, старалась вонзить в него свои зубы, обострил реакцию Грина. Ноги у него постоянно болели от укусов домашних животных, что были на борту.
Часто ветроход пересекал участки травы по колено высотой. Потом внезапно попадал на одну из огромных полян, которые казались ухоженными. Грин никогда не переставал изумляться, глядя на них, но все, что он мог выяснить у других, было более или менее разнообразным повторением старых историй про вуру, которые размерами больше, чем два корабля, поставленных рядом.
Однажды они миновали место кораблекрушения. Обгорелый корпус лежал в стороне, а вокруг поблескивали выбеленные солнцем людские кости. Грин удивился, что мачты, колеса и пушки исчезли. Ему объяснили, что все это забрали дикари, которые бродят по равнине.
— Они используют колеса для своих собственных судов, вернее, больших платформ под парусом, можно сказать, плотов, — рассказала ему Эмра. — На них они устанавливают навесы и очаги и оттуда совершают набеги. А некоторые из них отказались от платформ и устроили свои жилища на «бродячих островах».
Грин улыбнулся, но ничего не сказал по поводу этой сказочной истории.
— Много крушений ты не увидишь, — продолжала она. — Не потому, что они здесь редки. Из каждых десяти ветроходов, отправляющихся за удачей, обратно ждать можно только шесть.