Одиссея креативной королевы
Шрифт:
Сказав это, креолка пружинисто вскочила, и уселась на парапете балкона-веранды.
– Возможно, я зануда, - пробурчал он, извлекая из углового бара-холодильника разные бутылки и тетрапаки, - только пойми, Аладдин, для меня религия сейчас - это память о родине, и о родичах. Я в изгнании, и я последний, оставшийся из рода Зурарра. А ведь Зурарра - это купеческая ветвь йеменских Зурайидов, известных с XI века.
– Я сочувствую насчет твоей родни, - лаконично откликнулась Аладдин.
–
– Ты это… - произнесла она, - …Не зацикливайся на прошлом. Смотри в будущее. Так надежнее. Ты жив, и твой проект - гига-плафер «Горгона» заработал на экспорт. Так?
– Так, Аладдин. Но только пойми: человек без рода - это пыль под солнцем. У меня же никого родного не осталось. Некому даже будет передать бизнес.
– Хэх!
– креолка устроилась поудобнее на парапете, - Чаще ходи в Y-клуб, и проблема решится. Ведь генетически ты хороший производитель, а женщины это чувствуют.
Оман Зурарра вздохнул, взял два стакана, подошел к парапету, и поставил стаканы на маленький чайный столик.
– Ты пойми, Аладдин, дело не в генетике, а в вашей Хартии. Если у здешней женщины получится от меня ребенок, то у меня не будет никаких прав на этого ребенка.
– Но, - возразила она, - если ты проживешь с этой женщиной и ребенком 5 лет в общем хаусхолде, то суд опросит ребенка, оценит меру его привязанности к тебе, и учтет это.
– Я знаю, только ты же про Y-клуб говоришь. Один вечер любви - и разбежались.
– Омар, это не догма, ты знаешь. Предложи женщине не уходить после вечера любви.
– Да? А что я скажу про тебя этой женщине?
– Скажи, что я – комиссар-наблюдатель от правительства. Это не секрет.
– Но ты не только комиссар-наблюдатель.
– Хэх! Ты про то, что у нас секс бывает? Ну, так это нормально, и тоже не секрет.
– Я не понимаю, - тут Омар снова вздохнул, - здесь все не так, как в других странах.
– Да, Омар,- согласилась Аладдин, - тут другая страна, и поэтому ты остался жив, хотя Гиперборейский клуб назначил за твою голову приз 10 миллионов баксов.
– Ты права, я остался жив, и не понимаю, почему. Еще я не понимаю, почему люди, от которых зависит моя жизнь, не отжимают у меня этот бизнес.
– Хартия, - лаконично ответила креолка.
– Хартия, - эхом отозвался Омар Зурарра, сделал глоток коктейля, и спросил. – А ты согласишься жить со мной вместе?
– Хэх… Мы и так живем, практически, вместе.
– Нет, - он качнул головой, - пойми, Аладдин, я про другое. Я не про то, что ты за мной присматриваешь, и это твоя работа для правительства. Я даже не про то, что у нас секс. Представь, какой бизнес достанется нашим детям. Что скажешь?
Аладдин хмыкнула, взяла стакан, отпила немного, снова хмыкнула, и объявила:
– Вот что, Омар… - она снова отпила из стакана, - …Ты, кажется, забыл, кто я.
– Я помню, что ты офицер-банши, - спокойно ответил араб, - но ты же сама сказала: не зацикливайся на прошлом. И я возвращаю тебе этот хороший совет.
– Это понятно, - она махнула рукой, - я не о том. Прикинь: ты же мыслишь о семье, как принято в твоей религии. А я - типичная нези. Я - кошка, которая гуляет сама по себе.
– Да, - Омар кивнул, - кошка гуляет сама по себе. Но ведь иногда она рожает котят. От генетически хорошего производителя, как ты сказала. Пусть так и будет.
– Хэх! Ты, типа, предлагаешь мне открытую семью? Омар. А твои нервы не сгорят?
– За год же не сгорели, - сказал он, - и я думаю, что, хотя кошка гуляет сама по себе, но каждый раз возвращается на уютный диван, к которому она привыкла.
– Хэх! А тебя не смущает, что мои дети ни разу не будут мусульманами?
– Наши дети, - поправил Омар, - я хочу, чтобы они были в этой стране своими, так что пускай они будут язычниками, как ты. Может, в Книге Судеб это записано.
– Интересное кино… - буркнула Аладдин, - …Что-то у меня мозг перегрелся от твоей репродуктивной логики. Нырнуть надо.
С этими словами, креолка перевернулась спиной назад через парапет, и через секунду плюхнулась в спокойную воду под балконом-верандой. Проплыв под поверхностью до ближайшего кораллового выступа (таких выступов было немало в полу-лагуне), она с фырканьем выбралась на верхушку (чуть торчащую над водой), и… Услышала звонок собственного коммуникатора, оставленного на столике.
– Блин, - прокомментировала она, и крикнула, - Омар! Пожалуйста, брось гаджет вниз.
– Сейчас я заброшу поближе к тебе, - отозвался он, а затем, блестящий прямоугольник пролетел по баллистической параболе и плюхнулся в воду в пяти метрах от Аладдин.
– Mauru!
– поблагодарила она, оттолкнулась от кораллового выступа, и заскользила по поверхности воды, поймала гаджет, глянула на экран, увидела имя вызвавшего юзера: «Виолета Риос» и ткнула кнопку «ответ». Аладдин Надир и Виолета Риос подружились полтора года назад, в начале Войны за Хартию. С тех пор Аладдин успела, разумеется, узнать многие черты характера подруги. В частности, она знала: если Виолета звонит в интервале сиесты, то у нее наверняка есть какая-то экстремально интересная новость.