Одиссея "Варяга"
Шрифт:
31-го марта (в среду Светлой Седмицы) под Порт-Артуром вместе с флагманским броненосцем "Петропавловск" погиб командующий флотом адмирал Степан Осипович Макаров. Его смерть во многом предопределила развитие событий на морском театре военных действий и весь ход войны. Тихоокеанцы переживали его гибель как личную катастрофу, а Государь Николай Александрович оставил среди каждодневных своих записей такую: "Целый день не мог опомниться от этого ужасного несчастья... Во всем да будет воля Божия, но мы должны просить о милости Господней к нам, грешным".
Если бы Верховский воспринял эту трагедию как некий грозный знак и поторопился с отправкой иконы!.. Но образ "Торжество Пресвятыя Богородицы" продолжал украшать адмиральскую квартиру; Верховский заказал его список, и на эту работу (ее прекрасно выполнили монахини Новодевичьего монастыря) ушло еще несколько дней.
На место погибшего Макарова заступал адмирал Николай Илларионович Скрыдлов, отозванный с поста командующего Черноморским флотом. Приказ о назначении состоялся 1 апреля; 6-го Скрыдлов прибыл в столицу, и, пока длилась почти недельная череда полагавшихся по чину аудиенций, попечение над "Порт-Артурской" иконой приняла на себя вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Образ после краткого молебна в собственной Ее Величества резиденции (Аничков дворец) был доставлен в салон-вагон адмирала Скрыдлова. Николай Илларионович обещал, что лично внесет его в Порт-Артурский собор.
Адмиральский поезд отбыл 12-го числа. Но, к удивлению многих... снова в Севастополь! Там Скрыдлов пару дней потратил на передачу дел своему преемнику, еще день-другой устраивал по-дорожному семейство с багажом, и лишь 20-го тронулся в путь. Увы, сделал он это слишком поздно! Последний эшелон с боеприпасами прорвался в крепость 26 апреля, разгоняя на стрелках вышедших к полотну японских солдат, за три дня до того высадившихся на побережье. В результате Скрыдлов вместо Порт-Артура оказался во Владивостоке...
Принято считать, что история не терпит сослагательного наклонения. Однако порой невозможно не задаться вопросом: "А что, если?..". Что, если бы лаврские богомольцы не стали связывать свои надежды с Верховским, а твердо возложили упование на всеблагую и всесовершенную волю Божию? Тогда, быть может, история войны сложилась бы по-другому?..
О том, что было дальше, пишет один из современников: "Таинственная и чудесная по своему происхождению икона, известная под названием "Торжество Пресвятой Богородицы"... 2-го августа (!?) 1904 г. была временно помещена во Владивостокском кафедральном соборе..." Икона была выставлена на поклонение 2 августа, спустя почти 90 дней после прибытия во Владивосток. Видимо, за множеством забот Николай Илларионович попросту забыл о ней... Слухи о "сокрытии" командующим "Порт-Артурской" иконы блуждали по городу. Можно представить себе, сколь обострилось недовольство (особенно среди моряцких жен и матерей), когда три крейсера вышли в море на неравный бой с японской эскадрой 30 июля - и адмирал поспешил переложить ответственность на вдовствующую Императрицу - мол, Высочайших указаний не поступало... На телеграфный запрос был немедленно получен ответ Марии Федоровны, и образ перенесли из адмиральского дома в Успенский собор.
Едва ли когда соборные стены слышали столько искренних молений, сколько возносилось их перед образом "Торжества Богородицы" в те дни. "Перед иконою, - писал очевидец, - склонив колена, с глубокой верою, со слезами на глазах молились люди: Морские и сухопутные чины, начиная с простого солдата и матроса и кончая адмиралом или генералом, повергались ниц пред этою иконою и в усердной молитве искали утешения, ободрения и помощи у Пресвятой Богородицы..."
6 августа, в праздник Преображения Господня, Преосвященный Евсевий, епископ Владивостокский в первый раз служил молебен "перед сею необычайною по своему происхождению иконою", предварив его такими словами: "И да не смущается сердце старца-воина, которому было видение, и всех, на средства и по усердию которых сооружена святая икона, что не попала она в Порт-Артур. Господь многомилостив и всесилен, и Его Пречистая Матерь может оказать помощь Артурцам и всем русским воинам, находясь Своим изображением и во Владивостоке, а мы, жители Владивостока, возрадуемся и возвеселимся, имея у себя сию святыню...".
Но чувство неправильности происходящего испытывали практически все русские православные люди. В редакцию "Церковного Вестника" приходили каждодневно десятки писем, вопрошавшие - "Куда делась икона?" Весть о нахождении образа во Владивостоке мало утешила людей. Настроения их наглядно иллюстрирует письмо, направленное в те дни неким "православным военным" адмиралу Верховскому.
В нем говорилось: "Раз икона находится во Владивостоке и не дошла по назначению, она не может подавать благодатной помощи верующим в заступление Богоматери. В настоящие дни наших тяжких испытаний особенно благовременно искать помощи Небесной, и если эта помощь обещана нам при выполнении определенных условий, то нельзя же останавливаться на полпути к тому, что требуется от нас. Пусть бы икона вверена была рискованному способу доставки ее на место: если действительно было намерение Богоматери через нее явить свою чудесную помощь в Порт-Артуре, то Ее образ дойдет до Порт-Артура. Если же не дойдет - подчинимся воле Богоматери, и на нашей душе не останется упрека за невнимание к тому, что через посредство простого моряка изрекается устами Царицы Небесной".
После боя в Корейском проливе 1 августа под началом трех адмиралов оставалось два боеспособных крейсера - "Россия" и "Громобой". И Скрыдлов не отважился послать один из них на прорыв блокады. Будь он даже человеком действительно верующим, служебный долг обязывал мыслить категориями сугубо практическими - такими, как узлы хода, дюймы калибра и миллиметры брони. А именно в этих узлах и дюймах неприятель удерживал за собою подавляющее превосходство...
Глава 11. В "небесах". Особа приближенная...
Рабочие Кронштадтского порта вяло и нудно бастовали. Поводом послужила очередная задержка с выплатой сверхурочных, а причиной - общее состояние брожения умов в стране. На конкретном предприятии сие брожение успешно подогревалось шныряющими тут и там субъектами, которые разносили интересные идеи и еще более интересную жидкость с сивушным запахом. В результате - срок завершения ремонта броненосцев переведенных в Кронштадт после начала войны, [95] отодвигался в светлое будущее.
95
95 Абсолютнейший идиотизм, но факт - Тихоокеанский флот не имел нормальной ремонтной базы для броненосцев. Никакой. Вообще. Для проведения обычного докования, броненосцу приходилось идти обратно на Балтику, а потом снова возвращаться к месту службы, т. е. совершать почти кругосветное плавание. По окончанию которого он снова становился кандидатом на докование... Почему никому в голову не пришло посчитать расходы на перегон одного броненосца и сравнить их со стоимостью постройки во Владивостоке нормального судоремонтного предприятия, а не ограничиваться портовыми мастерскими - для автора загадка. Тем более, что предложения были. Тот же Крамп, "автор" "Варяга", предлагал построить во Владивостоке полноценный завод под ключ.
Отвечавший за скорейший ввод кораблей в строй, вице-адмирал Бирилев для недопущения срыва сроков ремонта, сокращал списки необходимых работ. [96] Подрядчики все рангов и мастей относились к выполнению свих обязанностей и обязательств еще более наплевательски, чем рабочие. Для них главной заботой было - урвать как можно больше на срочном военном заказе. Впрочем, и само Морское ведомство тоже отличилось - когда в начале марта в ответ на рапорт главного корабельного инженера Санкт-Петербургского порта Скворцова о необходимости форсирования робот, выдало что "постройка и ремонт кораблей эскадры должны производиться только в строгом соответствии с утвержденными планами и сметами, так как на ускорение работ не отпущено никаких новых или дополнительных кредитов, а посему никакие сверхурочные работы не могут быть допущены". [97]
96
В результате такого "ремонта", вкупе с не совсем удачной конструкцией, броненосцы "Наварин", "Сисой Великий" и броненосный крейсер "Адмирал Нахимов" во Второй Тихоокеанской эскадре были перманентным источником задержек и поломок на переходе. В бою они быстро потеряли боеспособность после общирных затоплений из за нескольких попаданий, отстали от эскадры и ночью погибли от атак миноносцев...
97
Реальный ответ на реальный запрос... До чего наши адмиралы "доэкономились", стало ясно только при Цусиме.
Но в этот еще по-зимнему морозный день середины марта на морзаводе имело место пришествие богов, в результате которого многое пошло по-другому. Первым знаком того, что стачка пошла как-то не так, стал вбежавший в распахнутый лацпорт цеха, где сонно митинговали рабочие, молодой парнишка-уборщик. Он бежал с такой скоростью, что, кажется обогнал собственный крик "Матросы идут! С казаками"!
Выглянувшие из ворот работяги с удивлением увидели четкую, как на параде, колонну военных, которые, печатая шаг, шли в их сторону. Сзади держались верховые казаки с пиками. В резко наступившей тишине стала слышна строевая песня, сопровождаемая слитными ударами сапог по промерзшей земле. Когда войска, численностью до батальона, приблизились, стало ясно, что к заводу направляются матросы гвардейского экипажа. Подойдя к раскрытым заводским воротам и проходной на расстояние ста метров, строй разделился на две шеренги и замер. Между шеренгами, застывшими с винтовками на караул, показался экипаж, запряженный четверкой гнедых лошадей, позади которого были видны казаки в кубанках. Из кареты упруго выпрыгнул некто в форме морского офицера и пружинящей походкой старого морского волка направился к заменявшему трибуну верстаку. Никто из толпы рабочих, косящейся на замерший строй моряков и их винтовки с примкнутыми штыками, не рискнул его остановить. Одним прыжком взлетев на помост и плечом отодвинув подавившегося на полуслове оратора, незнакомец громко и четко начал.