Шрифт:
О том, что повелитель собирается напасть на дом Поттеров и уничтожить их годовалого сына, Северус узнал ещё в начале осени одним из первых. Нет, Волдеморт не сказал ему напрямую — Снейп сам прочёл это из его мыслей, когда Лорд сидел у камина в огромной зале родового особняка Лестрейнджей и задумчиво глядел на огонь. Судя по всему, задумчивость эта была столь глубокой, что самый тёмный маг последних лет неосознанно ослабил контроль над своим разумом, и Снейпу, который уже на тот момент был прекрасным легилиментом, этого было вполне достаточно.
Но отнюдь не всегда наши таланты служат нам во благо. В этом Северус убедился, едва увидев помыслы своего повелителя, по-прежнему
Морщась от болезненного и гадкого ощущения, Северус тем не менее лихорадочно соображал, что можно сделать в этой ситуации. Шанс у него ещё был, поскольку Лорд не принял окончательного решения, чьего ребёнка он должен уничтожить — Лонгботтомов или Поттеров, но этот шанс был весьма призрачным.
Почему, почему ему по-прежнему есть дело до этой девчонки? Ведь уже два года, как она замужем, и четыре, как они не общаются. Почему?.. Однако этот вопрос был риторическим, потому что ответ на него Северус знал всегда. Он любил Лили. Любил той сильной, безумной, почти маниакальной любовью, которая в пиковые моменты доходила до самого настоящего идолопоклонничества. В этом Северус признался себе к концу четвёртого курса, когда в очередной раз попал в больничное крыло из-за издевательств, которые Мародёры невинно называли шутками. Лили тогда, в ярости высказав Поттеру и Блэку всё, что она о них думает, взяла штурмом больничное крыло, не побрезговав применить к дежурной колдоведьме Чары отвлечения внимания, и решительно прокралась к Снейпу в палату.
Они проговорили половину ночи; вторую же Северус провёл, неотрывно глядя на уснувшую прямо на кушетке Лили, раз за разом лаская взглядом любимые черты и не в силах отвести от неё глаз. Она манила его, притягивала и, пусть и неосознанно, держала рядом так крепко, что всей снейповской магии было бы недостаточно, чтобы разорвать эти путы. Лили была его личным божеством, воплощающим в себе все человеческие добродетели, и осталась таковой даже несмотря на свой брак с ненавистным Джеймсом Поттером. А может, как порой размышлял сам Северус на холодную голову, как раз таки не "несмотря", а благодаря, потому что теперь, когда Лили, его малышка Лили совершенно точно принадлежала другому — не просто гуляла с этим другим по берегу Чёрного озера и целовалась в укромных нишах замка, а была его женой и матерью его ребёнка — она стала для Снейпа в несколько раз недоступнее и вместе с тем желаннее.
И вот сейчас она могла погибнуть. Погибнуть из-за какого-то совпадения, поистине идиотского, потому что этому чёртовому раздолбаю Поттеру было угодно обрюхатить её именно в октябре позапрошлого года, вследствие чего их ребёнок родился в конце июля и попадал под описание младенца из пророчества.
Глупо, как же глупо! Сначала страшно сглупил он сам, как на духу пересказав Волдеморту часть подслушанного им в "Кабаньей голове" разговора о том, что грядёт человек, который сможет победить Тёмного лорда, а потом и сама судьба решила в очередной раз показать Северусу, насколько она несправедлива к нему и к тем немногим, кем он дорожит: распорядилась так, что Лили родила своего сына около одиннадцати вечера тридцать первого июля, чем поставила под угрозу существование всей семьи Поттеров. Продержись Лили всего один день, роди хотя
"Я должен спасти её. Должен, чего бы мне это ни стоило".
Собрав всю свою волю и сжав кулаки, Снейп сделал решительный шаг вперёд.
— Прошу меня извинить, милорд, — сказал он ровным голосом, ничуть не боясь гнева повелителя: страх от того, что Лили может умереть, с лихвой перекрывал все прочие эмоции.
— А, Северус... — лениво отозвался Волдеморт, поворачиваясь к своему слуге так медленно, будто прекрасно знал, что тот уже несколько минут стоит на пороге залы. — Слушаю тебя.
Его когтистая рука поглаживала подлокотник кресла, увенчанный выпускающей раздвоенный язык змеёй, и глядя на эту псевдоласку, таящую в себе опасности больше, чем нацеленная в грудь палочка, Снейп позволил себе мстительную мысль о том, что если Лорд убьёт только Джеймса, ему это будет однозначно на руку. Но стоило зельевару набрать в лёгкие побольше воздуха, чтобы начать уговаривать своего повелителя сохранить жизнь Лили, как тот прервал его неспешным взмахом руки.
— Когда ты волнуешься, Северус, ты слишком громко думаешь, — насмешливо сказал Тёмный лорд. — Да, я планирую уничтожить младенца Поттеров. Ты ведь это хотел узнать?
— Почему не Лонгботтомов, милорд? — Северус цеплялся за любую надежду, будучи готов пожертвовать даже Фрэнком и Алисой, хотя в действительности считал их непревзойдёнными мракоборцами и искренне уважал.
— Потому что я чувствую, что именно отпрыск Поттеров таит в себе истинную угрозу для моего могущества. Но ведь тебя заботит не сам ребёнок, не так ли? — красные глаза хитро блеснули. — Тебе нужна его грязнокровная мать.
Северус не выдержал этого испытующего взгляда красных глаз и опустил голову. Он попал в такое положение, в котором отнекиваться и отрицать очевидное было бесполезно, но всё ещё можно было повернуть ситуацию в свою пользу.
— Именно, — сказал он, вновь встречаясь взглядом с Волдемортом. — Я хотел заполучить её ещё в Хогвартсе, но мне не удалось этого сделать — чёртов Поттер со своими дружками вечно ходил за ней конвоем.
Тёмный лорд рассмеялся хриплым холодным смехом.
— Да, я наслышан о твоих неудачных романтических похождениях, если можно так сказать; точнее, прочёл об этом из твоих мыслей. Что, не хочешь оставаться в дураках, Северус?
— А кто же хочет, — невозмутимо откликнулся Снейп.
— Хм... Что ж, думаю, я могу тебе помочь. Мне нужен мальчишка, а не его родители. Убью ребёнка, а эту Поттер... — увидев, как Снейп неосознанно скривился, Волдеморт, хоть и не без ухмылки, но всё же поправил себя: — ...эту Эванс отдам тебе. Можешь делать с ней всё, что хочешь. Как тебе такая перспектива?
Северус изо всех сил постарался, чтобы его улыбка выглядела хищной, а не счастливой, а свои мысли заполнил теми картинами и образами, которые на самом деле были ему глубоко противны. Повелитель ждал от него жажды разврата и мести, а он хотел лишь заслужить — нет, не любовь, а хотя бы благосклонность — Лили этим спасением. Конечно, положа руку на сердце, он был бы рад избавиться не только от Джеймса, но и от его отродья, чтобы Лили принадлежала только ему, всецело и безраздельно, но Северус был человеком умным и прекрасно понимал, что, во-первых, Лили как всякая любящая мать никогда не простит ему такого кощунства, а во-вторых, если именно Гарри и есть тот самый ребёнок из пророчества, то для самого Северуса лучше было бы, чтобы тот выжил.