Однажды в Древней Греции
Шрифт:
– Нет, пусть уж он объяснит!
– Ну как хочешь…
– Говори же, чужеземец, я жду!
– Ы-ы-ы-ы… мры… мры… дзыгррр…
– Что?!!
– Да кляп у него изо рта вытащи, чучело! – посоветовал усмехающийся Кулибинус.
– Так он ведь весь в слюнях!
– Истина требует жертв!
Неприязненно морщась и откровенно превозмогая отвращение, владелец «На рогах у Фавна» осторожно самыми кончиками пальцев вытащил изо рта жертвы плотный кусок оторванной от хитона ткани.
– Да вы просто изверги какие-то! – неистово отплёвываясь взревел Фидиппид. –
– Да заткнись ты! – Липит поспешно вставил кляп обратно в рот истошно орущего бегуна.
– А как же истина? – язвительно ввернул изобретатель.
– Я знаю, что ничего не знаю! – махнул рукой Липит, цитируя одного из величайших греческих философов. – Давай же скорее разжигай огонь, ибо мне не терпится посмотреть, как этот долговязый легкоатлет стремительно взмоет в синее небо…
– Да мне тоже будет весьма любопытно на это поглядеть! – признался Кулибинус. – Но не хотелось бы, чтобы моё гениальное творение разлетелось на куски ещё на бренной земле, так сказать, до благополучного взлёта, тут лишняя спешка совсем уж неуместна… А в воздухе пусть уже себе взрывается. Так уж и быть… я это фиаско как-нибудь переживу…
Услышав о возможном плачевном исходе безумного эксперимента Фидиппид собрал все свои последние силы и, извиваясь словно гигантский червяк, ловко пополз к спасительным дверям сарая.
– Гляди, как жить хочет? – прицокнул языком Липит, слегка оглушая жертву хорошо отесанным бревном. – Не рыпайся, братец, ибо твоё имя навеки войдёт в греческую историю. Эта мысль должна тебя сейчас несказанно ободрять. Возможно твоим именем даже когда-нибудь назовут целый полис или, того гляди, остров…
– Ага! – весело кивнул изобретатель. – Лесбос в Фидиппидию переименуют…
И оба эллина издевательски загоготали.
***
– Ну хорошо! – отсмеявшись заявил Кулибинус. – Давай грузить красавца в катапульту…
Изуверы с трудом подняли брыкающегося марафонца и поволокли по деревянной хлипкого вида лестнице, приставленной к вертикально застывшей бочке.
Бегун боролся до последнего, но силы оказались неравными. В конце концов он ведь не божественный отпрыск, как знаменитые греческие герои, его сила в уме да ногах. Ум сейчас был совершенно бесполезен, учитывая заткнутый тряпкой рот, ну а ноги мало чем могли помочь своему хозяину, ибо были крепко перетянуты прочной верёвкой.
У самого жерла бочки экспериментаторы снова заспорили по поводу положения тела испытываемого. Но, в конце концов, победила точка зрения Кулибинуса, поскольку ногами вниз засовывать брыкающегося Фидиппида в безумное устройство было намного проще.
Затем изобретатель неожиданно предложил снабдить «добровольца» большим медным черпаком, дабы тот оказавшись на небе взял образец небесной лазурной эссенции, по слухам, парящей в жидком состоянии над самыми облаками.
Но владелец пивнушки посчитал данное предложение весьма неблагоразумным, поскольку: во-первых, жертву пришлось бы развязать (иначе как же он сможет взять пробу?), а во-вторых, длинный медный черпак вполне мог сойти за какое-никакое
Так что «гениальную» идею с черпаком пришлось удавить в самом её зародыше…
– Что же дальше? – заинтригованно спросил Липит, ободряюще похлопывая жертву по выглядывающей из бочки взмокшей макушке.
– Огонь я уже как следует развёл! – спустившись по приставленной лесенке сообщил изобретатель. – Когда температура в нижней части бочки достигнет температуры воспламенения «греческого огня», внутри произойдёт хитрая химическая реакция, благодаря которой высвободится колоссальная энергия, способная теоретически поднять всю конструкцию вместе с человеком в воздух.
– Что-то мне не нравиться это твоё «теоретически»! – скривился Липит.
– Не волнуйся, друг! – заверил владельца пивнушки Кулибинус. – Мы в этот момент будем находиться на довольно безопасном от места эксперимента расстоянии.
После этих слов доносящееся из медной бочки мычание приобрело особо трагические ноты.
– Ну вот видишь, ты снова расстроил нашего первопроходца! – улыбнулся изобретатель, слегка постучав костяшками пальцев по медному боку своего творения.
– Да куда уж его больше расстраивать… - отмахнулся Липит. – Сколько ещё ждать-то?
– Остался последний штрих! – и безумный грек ловко извлёк из захламленного угла сарая маленькую кисть и баночку с резко пахнущей белой краской.
– Что это? – подозрительно принюхиваясь, спросил владелец «На рогах у Фавна».
– Сейчас увидишь! – и, сказав сие, Кулибинус торжественно написал на полукруглом боку катапульты странные расплывчатые буквы.
– Это что такое? – всё недоумевал Липит, которому страсть как натерпелось увидеть, как несчастного бегуна разорвёт неизбежным взрывом на мелкие куски. – Это ещё зачем?
– Это название! – спокойно пояснил изобретатель. – Я думал над ним целый месяц!
– Кто тебя учил так писать? Курица левой лапой и то бы лучше смогла!
– Энтерпрайзиус!!! – прочёл очень довольный собой гениальный конструктор, выведенное только что кистью название и тихо добавил. – Отныне всё в руках исключительно всемогущих богов! БЕЖИ-И-И-ИМ!!!
И экспериментаторы побежали.
***
Не станем описывать, каково в этот момент было несчастному Фидиппиду. Отметим только, что в тот момент перед глазами горемыки пронеслась вся его непутёвая жизнь.
Важных событий, как ни странно, было до обидного мало. Строгая ворчливая мать, ревнивая глуповатая первая супруга, ветреная вторая, изматывающие забеги по городам и весям. Визгливые, вечно несущиеся следом собаки.
Стоила ли такая жизнь столь сильных переживаний?
О чём собственно жалеть-то?
Задаваясь подобными философскими вопросами и чувствуя нарастающий внизу бочки жар, марафонец не мог видеть, как вероломные злодеи спокойно укрылись невдалеке за кучей всевозможного строительного мусора.