Однажды в грозу…

Джордж Кэтрин

— Обязательно. Спасибо тебе. Да, а можно уже снять нити от швов?

Он снисходительно улыбнулся и протянул маленький бумажный пакетик.

— Тут все шесть, в полной сохранности. До свидания, Касси. — Он подал ей руку. Она дала ему пожать свою здоровую руку и вышла через открытую им дверь, высоко держа голову.

Господи, скорей бы! Касси мечтала добраться домой и забыть эту лечебницу навсегда! Но не тут-то было! Такси сможет приехать не ранее чем через полчаса! Ругая себя за то, что не попросила Бена подвезти ее, она решила пройти пешком до остановки автобуса, хотя голова буквально раскалывалась от боли.

Касси вздохнула с облегчением, когда небо нахмурилось и стало менее душно, но вскоре облака

превратились в зловещие тучи, и она попала под ливень, как раз в тот момент, когда, подойдя к остановке, проводила глазами скрывавшийся за поворотом дороги автобус.

Что за невезение! — подумала Касси и вдруг услышала за спиной автомобильный гудок. Обернувшись, она увидела знакомый красный «даймлер».

— Я тебя подвезу! — крикнул ей Алек из машины. — Начинается гроза. Давай залезай.

Ей хотелось отказаться, но, увидев, что небо становится черно-зеленым, она благоразумно согласилась.

— Спасибо, — сказала она и скользнула на сиденье, убирая с шеи промокшие волосы.

— В бардачке есть бумажные салфетки, — сказал Алек.

Касси молча вытиралась. Машина быстро ехала навстречу грозе. Но вот сверкнула молния, и через несколько секунд наступило настоящее светопреставление. По машине так громко застучал град, что можно было не утруждать себя светскими беседами: все равно ни слова не было бы слышно.

Когда они подъехали к Комб-коттеджу, гром гремел над самой головой, а ливень окружал машину непроницаемой стеной.

— Спасибо, — тупо произнесла она, когда Алек наклонился, чтобы открыть ей дверь.

— Не стоит. Я не буду выходить. Извини, что тороплю тебя, но через пять минут я должен быть в больнице.

Касси посмотрела на него с недоумением.

— Ты приехал сюда, чтобы сразу же ехать обратно? Кабы я знала, дождалась бы автобуса.

— Да ты посмотри, что творится! — Алек махнул рукой в сторону истерзанных грозой окрестностей и вдруг обернулся к ней с таким взглядом, что у нее перехватило дыхание. — Касси, во время грозы разумные люди бегут в первое попавшееся укрытие.

Она густо покраснела и, выскользнув из машины под дождь, побежала к дому, не обращая внимания ни на ужасную боль в голове, ни на ноющую руку, лишь бы как можно скорее скрыться от насмешливых синих глаз. Алек отлично помнит, что было, когда они в тот раз попали в грозу.

Касси поспешила наверх, налила горячую ванну, скинула промокшую одежду, со вздохом облегчения погрузилась в горячую воду и, закрыв глаза от мучительной головной боли, позволила кассете своей памяти прокрутиться до печального конца.

Когда Алек Невиль ворвался в жизнь Касси Флетчер, он был не безусым мальчишкой, а искушенным, знавшим жизнь мужчиной. Касси же жила замкнуто, избегала мужчин и все свое время отдавала практике в патогностической лаборатории и учебе на медицинских курсах. Алек с первой же встречи набросился на нее как волк на овцу, но безмятежный взгляд бархатных темных глаз Касси поумерил его прыть.

Вечером, после работы, Алек Невиль дожидался Касси у выхода. Усталая Касси нашла его привлекательным, несмотря на немыслимую шевелюру и серьгу в ухе. Он настойчиво требовал свидания, и в конце концов она согласилась, хотя и считала, что совершает ошибку. Однако раздражение против него вскоре развеялось, и они стали часто встречаться, хотя им иногда приходилось отменять встречи: Алеку из-за работы, а Касси по причинам, о которых она отказывалась говорить. Алек так и не разгадал тайну этой женщины. Что касалось Касси, то Алек был ее идеалом, ее мечтой, хотя она ранее об этом не подозревала. Она приняла его условие — «никаких обязательств» — безропотно, убедив себя, будто и ей как раз это и надо, ведь все должно было кончиться в конце лета после отъезда Алека из Пеннингтона в Лондон.

Вскоре Касси влюбилась по уши. На протяжении всего лета они стремились урвать каждую

минуту, чтобы вместе перекусить или покататься на его обожаемом драндулете с откидным верхом. Иногда они ходили в кино. Но чаще всего просто гуляли по вечерам вдоль реки. В больнице Алек столько времени проводил в раскалившемся на солнцепеке помещении, что с жадностью устремлялся на свежий воздух, как только удавалось освободиться. Бывало, в воскресенье после обеда они выезжали, прихватив корзину с едой, и без конца говорили обо всем, о чем только можно было говорить, кроме личных обстоятельств Касси Флетчер. Как все влюбленные, они стремились к уединению. Ложились под деревом и страстно целовались. Тела их горели. Алек так искусно ласкал ее обжигающими тело руками, что Касси казалось, она умрет, если ему откажет. Но, как ни настаивал Алек, как отчаянно ни добивался ее, она не позволяла ему того выражения любви, которого они оба так страстно желали: Она ни на минуту не забывала, что их разрыв неизбежен.

Алек часто говорил ей, что он не мальчишка, чтобы целоваться в лесу или в машине, а взрослый мужчина, серьезный врач, Касси лишь пожимала плечами и отвечала: или так, или никак.

Все время сознавая, что их отношениям неизбежно придет конец, Касси старалась не думать об этом. Скоро, слишком скоро Алек уедет. В то последнее, роковое воскресенье они, как всегда, гуляли по берегу реки, слишком поглощенные друг другом, чтобы замечать, что делается вокруг. И когда поднялся ветер, а небо потемнело от туч, они вдруг поняли, что слишком далеко отошли от автомобиля. Дождь полил как из ведра; гром раскалывал небо; молнии, казалось, стремились пронзить землю. Алек бежал с Касси к полуразвалившейся барже, брошенной на берегу. Плотно прикрыв покосившуюся дверь, они крепко прижались друг к другу, не обращая внимания на паутину и запах гниющего дерева. Касси испугалась, но испуг мгновенно сменился опасным, искусительным жаром. Их поцелуи становились все более горячими. Алек отстранил ее. Его глаза, не отрываясь, смотрели на ее грудь под мокрой, плотно прилипшей майкой. Вдруг оба упали на колени, и Алек стал стаскивать с нее майку, освобождая ее грудь от этого лоскутика, не дававшего его жадным губам прикоснуться к ней.

Они упали на грязный дощатый пол, Алек сорвал с себя одежду, с нее — все, что еще осталось на ней. Затем прижал к полу, не давая вздохнуть, и вошел в нее, а она тихо вскрикнула от внезапной жгучей боли. Через несколько коротких мгновений все кончилось. Он рухнул на нее, с чувством стыда уткнувшись в ее плечо. Касси горько рыдала, и слезы солеными струйками текли по ее лицу. Она пыталась встать, но Алек не отпускал ее. Приподнявшись, он посмотрел в ее покрасневшие от слез глаза.

— Нет, Касси, не отпущу. Так не отпущу. Не плачь, милая! Получилось не так, прости… Дай покажу, как это должно быть. — Она хотела протестовать, но он закрыл ей рот поцелуем и заставил ее подчиниться.

Касси забыла страх и боль и поддалась нарастающему наслаждению, от которого содрогалось все ее тело, и наконец, забыв себя, вскрикнула и крепко схватилась за его обнаженные плечи. Алек держал ее так крепко, что казалось — никогда не отпустит!

Глава 3

Касси внезапно очнулась в остывшей ванне. Сердце ее колотилось так сильно, что головная боль отступила на задний план. Она выдернула пробку, с трудом встала на ноги и включила самую холодную воду, какую только могла терпеть. Почувствовав, что ей стало лучше, она накинула рубашку и халат и спустилась, чтобы перекусить. Заварила чай, поджарила тостики, сварила яйцо и отнесла все на подносе в гостиную, где включила свет, чтобы изгнать навеянное дождем уныние. Она ела медленно и рассеянно, думая о том трудном, просто мучительном решении, которое приняла после того, что случилось на барже столько лет тому назад…