Однажды в Лопушках
Шрифт:
Пришлось каяться.
Мне сперва, а там и Васятке, который, конечно, сперва дулся, но как тетка сунула ему кружку горячего молока, приправленного медом, а к нему ломоть свежего хлеба, так и перестал.
— Взрослеешь, — сказала тетка. И ко мне кружку подвинула.
Хлеб был самопечным, а я и не заметила, чтоб она опару ставила. Стало быть, не тут… к дядьке Святу ходила? Верно, вон, лежит на столе, свернулась тонкими кольцами вяленая колбаса. И пахнет чесноком, травами, мясом.
Я
— Ксюха сказала, что вода позвать может. Как бы… не вышло чего, — я подбирала крошечки. Хлеб у тетки получался знатным, с тонкою хрустящей корочкой, с нежною мякотью, в которую проваливались крошки соли. И есть было до того вкусно, что не хотелось ничего, кроме хлеба.
Правда, на столе появились миски со щами, и я передумала.
Хлеб со щами вкуснее будет.
— Сама к нему схожу, — сказала тетка, Васятку поманивши. Тот из-под тулупа выбирался осторожно, явно памятуя, что рука у матушки тяжелая.
— Дядьку Свята возьми…
Она покачала головой.
— Ушел он. Полнолуние скоро, повел молодняк на дальнюю заимку.
Я кивнула.
А и вправду до полнолуния всего ничего. То-то сегодня никого из стаи в Лопушках не видно было. Оно-то, конечно, оборотни давно уж приноровились жить подле людей, но все одно луна кровь будит.
Вот и колобродят.
— А вот Игорька, пожалуй, кликну…
— Это которого?
— Святов старшенький, или не помнишь? — тетка поглядела искоса, этак, с насмешечкою. А я почувствовала, как полыхнули щеки.
— А… а он тут?
— Приехал неделю тому.
— А… а…
Васятка подленько захихикал, и я пнула его под столом. Он пнул в ответ и едва локтем не смахнул миску, за что и заработал затрещину.
— Она первая начала! — возопил Васятка от этакой несправедливости.
— Она уже большая, таких поздно воспитывать, — ответила тетка. — И не трясись. Игорек уже вырос, подуспокоился. Ума набрался опять же.
Я кивнула, но как-то… не слишком уверенно.
Надо же…
Игорек.
Вернулся. И носу не кажет. А вот прежний бы в первый же день объявился. Или… или нужна я ему теперь? Небось, он тоже… послужил, повидал… понял, что ведьмы в мире большом совсем даже не редкость редкостная. И хватает их, всяких, красивых, свободных.
Понимающих, что есть женское счастье.
Я поерзала.
— Ешьте, — велела тетка, поднимаясь. — Игорек хотел наведаться, вот и повод будет.
Я кивнула и вцепилась в хлеб, который разом потерял вкуса.
Можно подумать, раньше ему повод требовался.
Но… все изменилось.
Тетка покачала головой и велела:
— Закончите, сходите на опушку. Земляника поспела… и подружек своих кликни.
Кликнула.
И подружек. И дядьку
— Ты… ты только погляди! — Линка ткнула мне в нос свой телефончик. — Нет, ты только погляди!
И Ксюхе тоже.
— Да как он… как он вообще!
Деревенские собаки отозвались на Линкино возмущение воем.
— Покажь, — Ксюха забрала телефон и повернула ко мне. — А что? Хорошо получилась…
Линка и вправду на снимке была хороша. Впрочем, как и обычно. Но… темные волосы рассыпались, в тонких чертах лица виделась какая-то нечеловеческая одухотворенность, взгляд, устремленный на некроманта, сиял.
И казалось, что в мире нет никого, кроме этих двоих.
Меня вновь кольнуло нехорошее чувство зависти. И еще обиды. На меня, как на Линку, никто-то не смотрел.
— …тайна исчезновения прекрасной Калины Мор раскрыта! — громко прочла заголовок Ксюха.
Линка запыхтела, что еж рассерженный.
— Кто тот герой, ради которого она оставила бизнесмена и олигарха Красноцветова?
— Прекрати! — Линка протянула руку, но Ксюха лишь головой помотала. — Так он бизнесмен или олигарх?
— Да сволочь он, — Линка плюхнулась на лавку. — И теперь точно меня найдет… что там еще этот гад пишет?
— А ты не прочитала?
— Не успела. Давай уже…
И Ксюха откашлялась, чтоб, стало быть, выразительнее читалось.
— Не так давно светскую Москву всколыхнуло известие о грядущей помолвке Красноцветова с дочерью его давнего делового партнера Ильина. Правда, стоит заметить, что сам бизнесмен заявлений не делал. Однако доверенные лица сообщили, что сам факт помолвки — дело решенное. В связи с чем встал вопрос, что будет с давней пассией Красноцветова, широко известной в свете Калиной Мор? Их связь, длившаяся не один год, не могла бы быть сохраненной…
Ксюха поморщилась и пробормотала.
— Кто его писать учил?
— Никто. Они там все… молодые, чтоб их, дарования.
— Тогда понятно.
Собаки взвыли громче, а я погладила Линкину руку. Все-таки, наверное, обидно, когда вот так… живешь, живешь, а потом раз и все.
— …таинственное исчезновение Калины взбудоражило многие умы. Появилось даже частное мнение о неслучайности… и вправду дарование.
— Полное. Дальше давай.
— Доверенный источник, приближенный к Красноцветову, заявляет, будто квартиру свою Калина покинула сама, оставив и банковские карты, и драгоценности, и даже одежду. Это в свою очередь наглядно доказывает отсутствие корыстного мотива…