Однажды в Ялте

Лысых Виктор

А затем мои руки пошли гулять по её телу, а пальцы находили самые потаённые и чувственные места, играя на них, как на струнах. Я трогал языком её уши, целовал шею, плечи, спину и вот уже легкая дрожь стала пробегать по её телу.

Я наклонил Марину к зеркалу, в которое мы оба смотрели, и мне вдруг захотелось не только крепко подержать эту красоту в руках, но и помять, потискать, ощутить запах и вкус страсти. А поэтому, не заботясь о последствиях, жестко, и с силой, практически не раздеваясь, овладел ею.

Она

сначала напряглась, вроде как сопротивлялась, потом расслабилась, застонала, задергалась, и со всхлипом, шумно втянув воздух, задрожала всем телом, а затем и обмякла, распластавшись на столике перед зеркалом. А я, не ослабляя свой натиск, продолжал и не остановился, пока не закончился весь мой запал.

А Марина, не переставая вздрагивать и всхлипывать, уткнув лицо в разбросанные разноцветные принадлежности для макияжа, безвольно лежала на столике.

Я отошел, она успокоилась, поднялась, вытерла ладонями слезы на глазах и щеках, и рассеянно стала собирать и расставлять у зеркала баночки, скляночки и другие туалетные принадлежности.

С самого начала и до окончания всего этого действия ни я, ни она не проронили, ни слова.

Я вернулся на своё место на диване, а Марина, молча, протёрла лицо ватным тампоном и стала заново наносить макияж. Потом, глядя в глаза своему отражению в зеркале, сказала:

–Похоже, мадам, что вы сегодня впервые узнали, что такое настоящий оргазм. – Она растянула губы, облизнула их, покривила лицо перед зеркалом и добавила. – Вот за это сегодня и выпьем шампанского.

Затем повернулась и с каким-то вызовом, глядя в упор, спросила:

– Ну, как, угостишь сегодня шампанским?!

– По такому случаю, хоть французским.

– Да, французское было бы в самый раз. Наши бакалейщики тебе и «Мадам Клико» найдут, только гарантии, что оно действительно французское – никакой, так что лучше выпьем нашего, крымского, – сказала она уже спокойным тоном. А затем, на несколько секунд задумавшись, добавила. – А вообще, мне понравилось. – Постояла, опустив голову, и резко отвернулась к зеркалу.

В ресторане на набережной мы выбрали лучшее, что было из закусок и горячего, ну а выпить взяли шампанское. После второго бокала и разговора о том, о сём, Марина, помолчав, в раздумье сказала:

– Похоже, что я влюбилась, а почувствовала это, когда мои картины стали несколько другими – в них появилось больше желтого и оранжевого цвета, а фиолетовый, которому я отдавала предпочтение, почти исчез.

Она подвинула свой бокал, я наполнил его, она медленно выпила и продолжала:

– Последние несколько лет я не позволяла себе никаких влюбленностей. Но вот появился ты, и как-то все стало меняться: ощущения, восприятия, цвета, а еще я смотрела на тебя и возбуждалась – не хотела, но это происходило, само собой. И я решила, пусть все будет так,

как желают душа и тело, и отпустила их в свободный полет.

Она примолкла, отпила из бокала и продолжила:

– И еще, моя влюбленность ни к чему тебя не обязывает, я делаю это для себя, чтобы оживить свое творчество. Кажется, еще Чехов советовал писателю Короленко изменить жене, чтобы оживить свою прозу. Вот и я решила подсластить себе жизнь и оживить своё творчество. Звучит как-то не очень, но это так. И, потом я знаю, рано или поздно ты исчезнешь, как и все, вкусившие любовь в этом городе греха, и любовь на этом закончится.

– А тебя не смущает, что я иногда заворачиваю и к твоей подруге? Ты ведь знаешь об этом?

– Конечно, знаю, такие довольные бываете после любовных утех. Но и ты знай, если она тебе еще не говорила, что мы с ней об этом с самого начала договорились.

И потом это не я, а душа моя так решила – влюбиться. Я ведь сказала, что отпустила её в свободный полёт, вот она и втюрилась, а я здесь ни-при-чём, – по складам сказала Марина. – Если бы я включила свои мозги, то вряд ли что получилось.

– А хочешь знать, что я об этом думаю? – спросил я.

– Хочу! – Марина с любопытством посмотрела на меня.

– Ваша затея мне очень даже понравилась. Признаться, давно мечтал о чем-то подобном. У меня две милых, симпатичных женщины, что может быть лучше, а главное без претензий друг к другу, да и ко мне тоже.

– Вроде шведской семьи, – сказала Марина.

– Да, что-то в этом роде, только, насколько я понимаю, шведы живут вместе – семьёй, ну а мы раздельно, и съезжаться, я думаю, мы не будем. Разве что встретиться втроём под одеялом, ты как на это смотришь?

– К подобному я пока не готова.

– Ну, тогда тему закрываем.

И мы дружно рассмеялись и снова выпили, и закусили. Подозвали официанта и попросили еще шампанского и клубнику с мороженым, а закончив в ресторане, взяли бутылку шампанского с собой на дорогу.

Погуляли по набережной, спустились к морю и прошлись по бережку. Марина была весела, шутила и дурачилась – взобралась на камень, присела и окропила море, при этом хохотала и чуть не свалилась. Пришлось придержать её за плечико, пока она исполняла свой «смертельный» номер.

– Похоже, что я не только влюбилась, но и совсем с катушек съехала! Но ты не смотри и не осуждай. Я долго была слишком серьёзная, а подобное давно хотелось проделать.

– Господи! Как же хорошо бывает временами! – воскликнула она, зайдя в море.

– Это точно! – согласился я.

И мы снова вернулись на набережную, зашли в кафе, заказали мороженое и кофе.

Домой направились за полночь, пришли к Марине, где я и остался ночевать, и где мы выделывали, что хотели.

…В общем, ночь была еще та.