Одним ударом
Шрифт:
– Какое предчувствие?
– Словно что-то случится.
– Если что-то собирается случиться, мы с таким же успехом можем подождать внутри.
И я только что пригласила его. Среди ночи. Одетая в кардиган и пижамную футболку «Хелло Китти», которая едва закрывала бедра. Что я вообще делала?
– Хочешь зайти?
– Слова вылетали, словно сами по себе.
– Я сделаю тебе чашку чая.
Блестяще.
В его глазах мелькнул янтарный отблеск.
– В два часа ночи настоящие мужчины пьют
Он любил кофе со сливками. Это была шутка? Пожалуйста, хоть бы это была шутка.
– Ага. А они ждут, чтобы он остыл и стал горьким, прежде чем выпить и проверить, насколько темные волосы выросли от этого на груди?
– Возможно.
Определенно, шутка. Внутри забрезжила надежда. Шутка была простенькой, но это было куда лучше, чем ничего.
– Что ж, если какой-нибудь мужчина решится выпить чашечку нежного орехового кофе с кучей сливок, он может зайти.
Он наклонился чуть ближе.
– Ты меня приглашаешь?
– в его голосе был намек.
Внезапно, я перестала мерзнуть.
– Ну, ты уже здесь, на улице прохладно, и мы не можем просто стоять на балконе и разговаривать. Кто-нибудь может нас увидеть и прийти к неправильным выводам.
Вообще-то, никто бы нас не увидел, потому что была глубокая ночь, а даже если и так, то гостиница прикрыла бы нас с улицы.
Он спрыгнул с ветки и мягко приземлился рядом со мной. Он был таким... высоким. И стоял слишком близко. И смотрел на меня.
– Разве люди не поймут нас неправильно, если увидят, как я пробираюсь к тебе в дом посреди ночи?
Я открыла рот, пытаясь сообразить в ответ что-нибудь умное.
Небо над Парк-стрит взорвалось разрядом желтой молнии и выплюнуло сверхскоростной мотоцикл.
Шон стремительно развернулся.
Иглообразный летательный аппарат разрушил дорогу у основания тротуара, его двигатель ревел достаточно громко, чтобы поднять мертвых. В гостинице завибрировали окна. Сигнализации машин на улице взвыли.
О нет.
Оглушительный звук стих и снова вернулся, становясь громче. Идиот развернулся и поехал обратно. Шон ушел, спрыгнув с балкона.
– Пушка-глушитель, - выпалила я.
Крыша гостиницы раскрылась, черепица растеклась, как подтаявший воск, и выдвинулось дуло пушки длиной три фута.
Сверхскоростной байк грохотал, ревя двигателем.
В двух ближайших домах загорелся свет. Чтоб тебя.
Мотоцикл оказался у меня перед глазами.
– Огонь.
Пушка издала металлический звон. Свет в доме Рамиреза погас. Фонарный столб окутала тьма. Рев мотоцикла заглох, будто кто-то нажал на выключатель
Электромагнитный импульс - ужасно полезная штука.
Мотоцикл занесло. Бешено вращаясь, он врезался в фонарный столб, отскочил от него и, приземлившись на тротуар, проехался по нему, пока не остановился.
Через минуту мистер Рамирез поймет, что свет у него не включится, и ему придется сделать то, что обычно делает большинство мужчин в подобной ситуации. Он выйдет на улицу проверить, не пропал ли свет еще у кого-нибудь по соседству. Он увидит нас и сверхскоростной мотоцикл, который явно не принадлежал Земле.
Я спрыгнула с балкона. Массивный корень вынырнул из земли, поймал меня, и бережно опустил на траву. Я помчалась к улице, метла в моих руках расщепилась, высвобождая сияющее голубым нутро и перетекая в копье с крюком на конце.
Шон метнулся к мотоциклу, схватил его маленького пассажира и швырнул того прямиком к гостинице. Корни схватили его прямо в воздухе, лужайка разверзлась и они утащили его вниз. Я подцепила байк своим крюком. Шон ухватился за другой конец, напрягся, и мы потянули-понесли его к границе гостиницы.
Позади меня распахнулась дверь. Шон рыкнул, я вскрикнула, и мы перекинули мотоцикл и мою метлу через изгородь. Я тут же повернулась к улице.
Мистер Рамирез вышел со своим родезийским риджбеком Асадом.
– Дина, - произнес мистер Рамирез.
– Ты в порядке?
Нет, я не в порядке.
– Какой-то придурок только что носился на мотоцикле по улице!
Мне даже не пришлось изображать возмущение. Его у меня и так было в избытке. Все посетители Земли придерживались одного правила: никогда не допускать своего обнаружения. Это было смыслом существования гостиниц. Я была уже сыта по горло его нарушением, и как только я попаду внутрь, байкер глубоко пожалеет о своем поведении.
– Мы в порядке, - сказал Шон.
– Это совершенно нелепо.
– Я взмахнула рукой и запахнула кардиган потуже.
– Люди должны иметь возможность поспать.
– У некоторых нет здравого смысла, - сказал мистер Рамирез.
– У меня пропало электричество.
– Похоже, он врезался в фонарный столб. Должно быть, повредил провода, - предположил Шон.
Мистер Рамирез нахмурился.
– Возможно, ты прав.
– Он сощурил глаза.
– Погоди. Разве твой дом не в конце улицы? Что ты здесь делаешь?
– Не мог уснуть, - сказал Шон.
– Отправился на пробежку.
Асад с явным подозрением принялся обнюхивать металлические отметины на асфальте.
– Пробежка, ага.
– Мистер Рамирез взглянул на него, потом на меня в кардигане и футболке, потом снова на Шона.
– В два часа ночи?
Я очень хотела стань невидимой.
– Лучшее время для пробежки, - сказал Шон.
– Никто мне не мешает.
Асад поразмышлял над отметинами и громко гавкнул.
– Эй!
– мистер Рамирез повернулся к нему.
– Что там такое, парень?