Одно преступное одиночество
Шрифт:
– Как она объяснила свое желание поехать домой?
– Я так понял, что она и сама бы хотела вспомнить все, что произошло тем вечером, до мельчайших подробностей, и мы, можно сказать, вместе решили, что, оказавшись в ее квартире, у нее будет больше шансов освежить память.
Но оказалось, что ничего особенного она не вспомнила. Повторила лишь то, что мне и без того было известно.
Я попросил Игоря в точности передать мне все, что происходило в квартире, что Лена делала, на что обращала внимание.
– Я не сказал бы, что она испытала шок, оказавшись
Я был с ним совершенно согласен. Но самый важный вопрос, который интересовал меня, я не мог не задать.
– Как вы думаете, Игорь, она могла убить своего мужа и забыть об этом?
– На сто процентов уверен, что нет. Они ссорились из-за ребенка, которого Львов отказывался взять из детского дома. Думаю, в их отношениях наступил кризис, поскольку вместе они уже жить не могли, во всяком случае, Лена. Она хотела определиться и начать уже жить своей жизнью, и для этого ей нужен был ребенок, пусть даже и приемный. Львов же продолжал удерживать ее рядом с собой, словно для того, чтобы продолжать создавать видимость брака, и ему дети не были нужны, во всяком случае, приемные – дурная наследственность и все такое. Возможно, он искренне полагал, что, живя с Леной под одной крышей, и он не будет так одинок. Иначе зачем бы ему все это было нужно? Лена полагает, что у него была женщина, но по какой-то причине они не могли сойтись. Или не хотели. Не знаю.
– Что подозрительного было в поведении Лены? – Я знал, что временами бываю жесток, но что поделать?
– Не то, что подозрительно… Просто я никак не ожидал, что она в столь поздний час захочет поехать к себе домой. Она много времени провела в ванной комнате, и любая другая женщина на ее месте, поужинав, легла бы спать. Я же видел, что она утомлена, что едва держится на ногах…
– Быть может, там, дома, она что-то искала? Открывала ящики шкафа, стола…
– Да нет, ничего такого я не заметил. Она как бы между прочим сказала, что ноутбук забрали, но сказала это спокойно, просто констатируя факт.
– Она сильно нервничала, войдя в квартиру?
– Поначалу да.
– Давайте вспоминайте, Игорь, это может быть очень важно. Вы правы – это странно, что она ночью пожелала увидеть свою квартиру. Она могла это сделать и утром, ведь так?
– Я все хорошо помню. Я открыл двери, потому что она никак не могла попасть ключом в замок, у нее руки тряслись. Мы вошли, она стремительно прошла в гостиную, подошла к окну, распахнула шторы и посмотрела… в ночь. Там, за окном была темень, ничего не было видно, совсем, только наши с ней отражения.
– Быть может, она увидела что-то на подоконнике?
– Нет, там даже цветов не было. Она постояла буквально несколько секунд, потом повернулась, окинула взглядом комнату, поморщилась и сказала типа: «Какая ужасная грязь кругом!» Я ответил, что убирать будем позже, не сейчас. Сказал так потому, что нисколько не удивился бы, если бы она бросилась за тряпкой. Но она согласилась со мной. И мы ушли, уехали. Да, главное – мне показалось, что она успокоилась. Не скажу, чтобы повеселела, но успокоилась, другого слова и не подберешь.
– А не была ли ее реакция похожа на реакцию женщины, убедившейся в том, что смерть мужа ей не приснилась, что она как бы удостоверилась в том, что это реальность, что он мертв, и поэтому она успокоилась. И ей стало даже хорошо.
– Ефим Борисович!
– Все, я понял.
Потом Игорь спросил меня, было ли официальное опознание тела, на что я ответил, что, скорее всего, опознание было произведено прямо на месте преступления, ведь многие жильцы не спали, и, вероятно, кто-то из них, еще до появления в квартире Лены, опознал своего соседа, Львова, и все это было запротоколировано. К тому же в ожидании Лены было опрошено много жильцов, которые рассказали о том, что видели Лену в тот момент, когда она била палкой по машине, особенно досталось ветровому стеклу. Думаю, этот факт сыграл решающую роль в том, что она в результате всех этих показаний и была обозначена уже как главный обвиняемый.
И тут Игорь взорвался.
– Ефим Борисович, ну давайте рассуждать логически! Если бы Лена захотела убить своего мужа, разве стала бы она вести себя, как идиотка?! Сначала кричала на всю квартиру, скандалила, потом, пристрелив его, выбежала из квартиры и принялась бить по машине, собирая зрителей в окнах!.. Она – нормальная женщина. И если бы захотела избавиться от мужа, к примеру, чтобы освободиться от него или вернуть себе все аптеки, то уж придумала бы, как это сделать по-умному!
– Она была не в себе, вот в чем дело. Убийство не было запланированным.
– Вы так говорите, словно допускаете, что это она убийца.
– Поверьте мне, Игорь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы доказать ее невиновность и найти настоящего убийцу. Но если убийство совершила Лена… – Я развел руками.
Игорь обиделся на меня, замолчал надолго. Мы отдали деньги, оформили залог надлежащим образом, после чего я, договорившись с Геной, который куда-то очень спешил, пообедать вместе, отправился в одну из аптек, принадлежащих Львовым, чтобы поговорить с персоналом. А Игорь, так и не сказав мне ни слова, поехал по своим делам.
В аптеке было немного людей, и все, кто стоял в очереди, то и дело косились на перечеркнутый черной лентой портрет Львова, помещенный на полочке между рекламными плакатиками, и чувствовали себя явно неуютно. Я подошел к девушке в белом халатике, раскладывающей флаконы с розовой жидкостью на полке, назвал себя туманно представителем следствия и попросил провести к директору аптеки. Девушка понимающе кивнула и знаком предложила мне следовать за ней.
Мы вошли в глубь аптеки, миновали узкий, заставленный картонными коробками, коридор, девушка постучала в дверь с табличкой «Директор» и оставила меня одного.