Одно прикосновение
Шрифт:
– Ноши, это её не убьёт? Я за неё всё равно волнуюсь.
– Всё будет хорошо. Её уже почти не тошнит, и она быстро приходит в сознание. Как закончится отвар, и она сможет сносно передвигаться, она уйдёт, спустится в долину. За ней не ходи, а лучше приберись в доме, проветри. А когда она вернётся, позвони мне, и я сразу же приеду.
– Я могу ей чем-то помочь?
– Ты ей уже не помощник. Если верить преданиям моего народа о шаманах и моему личному опыту, тебе лучше обходить её стороной. А ещё, если, случайно, встретишь её в долине, не подходи и не зови. А вот если она позовёт тебя, не вздумай испугаться и побежать, подойди и делай, как она скажет.
– Это не опасно? – осторожно спросил Вернер.
– Чего ты так боишься? Жизнь
– И всё же, ты так говоришь о ней. Она может убить или ещё как-то навредить? – настороженно спросил Вернер.
Ноши ответил не сразу, а ненадолго задумался, после чего уверенно сказал:
– Нет, исключено. Она – шаман. А шаман – это проводник воли духа. Если он убивает животное, то только по воле духа долины. Каждое действие шамана – это проявление воли духа и его силы, ну, или сглаживание их влияния на нас. Всё, хватит разговоров о твоих страхах, – решительно сказал Ноши и поднялся, – они ничего тебе не прояснят. Помнишь, я говорил тебе, что ко всему в этой долине надо относиться бережно и с уважением? – спросил Ноши, и Вернер утвердительно кивнул головой. – Вот это и будет для тебя лучшей стратегией поведения. Пока ты осечек не давал и духи благоволят тебе, так что не переживай, спокойно продолжай работу, а я скоро приеду.
Послышался звук приближающегося вертолёта. Вернер вынес одну из больших сумок из дома, и они стояли на площадке около дома в ожидании. Ноши положил руку ему на плечо и сказал:
– Ты даже не представляешь, как нам с тобой повезло оказаться здесь!
– А ей? – спросил Вернер.
– Забудь о ней, как о простом человеке – он умер. Теперь она – шаман. И, возможно, самый сильный из моего народа.
Больше говорить было невозможно из-за шума вертолёта. Спустился трос лебёдки и Ноши с сумкой подняли в кабину, после чего вертолёт сразу улетел.
Вернер ещё немного постоял, слушая звук удаляющегося вертолёта, потом, будто спохватившись, быстро вернулся в дом. Эйелен лежала на полу рядом с лавкой. Вернер хотел поднять Эйелен и положить обратно на лавку, но едва он нагнулся к ней, она оттолкнула его рукой и прошептала, что хочет выпить ещё отвара. Он подошёл к столу и налил в кружку последнюю, на этот день, порцию отвара, а опустевшую бутылку запечатал пробкой и вернул в сумку, с которой прилетел Ноши. Затем осторожно присел рядом с лежащей прямо на полу Эйелен и дал ей выпить отвар из кружки. Выпив отвар, Эйелен обмякла, и Вернер осторожно перенёс её на сделанный им диванчик, который был пошире лавки. После этого укрыл одеялом и вышел на улицу, приготовить ужин. Периодически он заходил в дом, приглядывая за ней, но Эйелен лежала без движения до самого утра, дышала она при этом редко и неглубоко, лишь изредка её тело подёргивалось в лёгкой судороге.
Рано утром, едва он умылся, она зашевелилась, но ничего не сказала, а только показала дрожащей рукой в сторону стола, на котором стояла последняя бутылка с отваром. Он отлил из неё четверть содержимого в кружку и поднёс к её губам, она едва могла пить, каждый глоток давался ей с большим усилием, но выпила всё. После этого она опять впала в забытьё. Весь день и всю ночь Вернер не отходил от неё, изредка давая ей пить отвар и сам не заметил, как уснул прямо за столом. Утром его разбудил её хриплый голос, она просила ещё отвара. Ему пришлось несколько раз сказать ей, что отвар закончился, прежде чем она поняла. Тогда она попросила воды, сделала несколько глотков, после чего
– Что ты говоришь? Я ни слова не понимаю. Ещё воды? – спросил он.
Но она отрицательно покачала головой и продолжала что-то еле слышно шептать. Поначалу он прислушивался, стараясь разобрать её шёпот, но потом перестал и просто смотрел на её бледное измождённое лицо. Он говорил с ней, но она не обращала на его слова внимания и, не отрываясь, смотрела в окно, а через несколько минут она опустила голову на сложенные руки и заснула прямо за столом. Он долго смотрел на спящую Эйелен и несколько раз даже пытался дотронутся до неё рукой, но каждый раз останавливался в нерешительности. Он должен был что-то сделать, но не знал, что. Он даже звонил Ноши, но тот сказал оставить её в покое и не мешать ей. Вернер долго сидел рядом с ней, и по комнате разливался пьянящий запах мази, в которой была буквально перемазана Эйелен. А потом будто что-то вырвалось из него, и он негромко сказал:
– Ты пахнешь мятой и цветами, что растут здесь неподалёку и у тебя очень бледное лицо, даже губы едва различимы. Но и в таком состоянии ты красива. Ноши сказал, что ты уже не человек. Мне очень жаль…
Он продолжал негромко говорить ещё что-то, но она спала и, похоже, ей снился хороший сон, и она иногда еле заметно улыбалась. Позже, он всё же решился и перенёс её обратно на диванчик, накрыл одеялом, после чего вновь вернулся к работе за компьютером. А когда за окном окончательно стемнело, она проснулась, вполне уверенно подошла к столу, и сама выпила немного воды. Какое-то время она смотрела на Вернера, будто вспоминая, кто он и едва слышно произнесла:
– Я пошла в долину.
– Тебе помочь? – спросил он.
– Нет. И не ходи за мной я вернусь, когда придёт время, – уже более уверенно сказала она.
– Надень хотя бы обувь, – сказал ей Вернер и показал на её ботинки, стоявшие возле двери.
Она подошла к двери и просто всунула ноги в ботинки. Немного постояла и, не зашнуровывая их, всё ещё не очень уверенным шагом, ушла в темноту.
На следующий день Вернер собрал рюкзак и отправился в долину. Его не было четыре дня. А когда он вернулся, то, как обычно, рассматривал и систематизировал принесённые образцы, что-то писал. Лишь иногда он выходил на площадку, с которой открывался вид на долину и подолгу рассматривал что-то в бинокль.
Однажды он позвонил Ноши и рассказал, что несколько раз видел Эйелен в долине, но издалека, в бинокль и недолго. И по словам Вернера, выглядела она вполне хорошо. Он заверил Ноши, что ничего ему пока не нужно и спешки в приезде нет никакой, но, если она придёт, то он обязательно сразу же позвонит.
И через несколько дней Эйелен пришла. Это произошло вечером, когда Вернер только вернулся из долины. Он начал разбирать рюкзак, и в эту минуту дверь открылась, и на пороге замерла Эйелен. Вернер тоже не двигался. Они смотрели друг на друга с настороженным вниманием. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но вдруг горка из образцов, только что выложенных Вернером из рюкзака, стала рассыпаться, и один из них покатился к краю стола. Он был недалеко от Вернера, но тот не решился даже взглянуть на него. Образец подкатился к самому краю и должен был неминуемо упасть на пол, но в это мгновение Эйелен, каким-то невероятным прыжком подскочила к столу и поймала уже падающий образец. Она осторожно положила его на стол, повернулась к рядом стоящему Вернеру и сказала: