Одного поля ягодки
Шрифт:
— Алексей Леонидович, — не обратила я внимания на эту поправку, — не пойдет домой, я его не увижу. Придется дожидаться его тут до самой ночи. Если, конечно, вы не настолько одержимы навязчивой идеей помешать во что бы то ни стало нашей встрече, что рискнете пойти на «мокрое дело».
Он вытаращился на меня, открывая рот, как рыба, вытащенная из воды.
— Саша? — услышала я знакомый голос. — Ты к кому?
Слава богу, в холл вошел раскрасневшийся с мороза Кравченко, который был другом
— Я к Ванцову, — сказала я. — Но меня к нему не пускают!
Конечно, в тот момент я чувствовала себя ябедой, но жажда мести была сильнее добрых чувств. Мой недруг закраснелся и начал бормотать что-то о том, что «чего неформалов в прокуратуру допускать», на что Кравченко, сверкнув глазами, сказал ему:
— Саша, между прочим, детектив! И если ей надо к Ванцову, надо было пустить, а если ты решил проявить бдительность, вызвал бы Ванцова сюда! Или ты боялся, что она его пристрелит у тебя на глазах?
Бедный парень так сверкал на меня глазами, что особенного труда догадаться, что сегодня, именно в этот час, Александра Сергеевна Данич нажила себе нового врага, не составляло.
Хотя я не отказала себе в удовольствии показать этому остолопу язык в тот момент, когда Кравченко «отконвоировал» меня к Ванцову!
Видели бы вы, как у «остолопа» от возмущения вытянулось лицо…
Ванцов сидел у себя.
— Привет, — сказала я. — У вас тут образовались драконовы порядки, а ты с ними не борешься!
— Я похож на идиота? — нахмурился он. — Или ты когда-нибудь подозревала меня в идеализме?
— Подозревала, — призналась я. — Ты так трогательно увлекаешься на досуге театром…
— Это не одно и то же.
— Ладно, мог бы успокоить несчастное дитя! У меня с утра день не задался. Такое ощущение, что у нас на дворе не вторник, восьмое, а пятница, тринадцатое…
— И что случилось с тобой, несчастное дитя?
— Босс влюбился, — начала я перечислять свои несчастья с самого начала, по порядку. — Потом я двадцать раз поскользнулась. Да еще этот ваш цербер с тонкой шейкой и оттопыренными ушами… Просто сплошное издевательство над личностью!
— Смени босса и ботинки, — посоветовал Ванцов. — Влюбленный босс — пропащий босс. Скользкие ботинки — риск сломать конечности…
— А этот, с ушами? Его тоже надо сменить, — не могла остановиться я. — А то я все сменю, а ты останешься как прежде с этим чебурахнутым?
— Не вредничай, — попросил Ванцов. — Жаль мальчика.
— Ну вот и мне жаль. И босса, и ботинки…
— Тогда остаемся при своем.
— Остаемся, — согласилась я. — Лучше хорошо известное несчастье, чем невесть чем закончившееся счастье.
— Ладно, моя маленькая мудрая Тортилла! Выкладывай, что привело тебя ко мне. Что там у тебя за девица пропала?
Я достала фотографию.
— Хорошенькая, — заметил Ванцов. — Ножки очень даже ничего… И когда? Две недели, говоришь?
Я кивнула.
— Сиди тут, я сейчас…
— А с тобой нельзя?
— Знаешь, малышка, — ласково сказал Ванцов. — Лучше подожди меня здесь. Так хоть сохранишь в порядке свои нервы.
Я вздохнула. Так вот он куда собрался…
— Как-то не хочется в это верить, — призналась я.
— А мы и не будем в это верить, — усмехнулся Ванцов. — Мы просто сразу отметем плохие варианты.
С этими словами он вышел, оставив меня одну в кабинете.
Ай-яй-яй! Как был бы недоволен сим фактом верный блюститель порядка с вахты!
Мало ли что может выкинуть такой «преступный элемент», как Сашенька Данич в личном кабинете старшего следователя?
Я, к счастью своему, оптимистка. Мне не хочется верить в то, что плохое — единственное, чего стоит ожидать.
Кстати, именно поэтому меня раздражает «кармическое» сумасшествие: у меня была подруга, она объясняла все происходящие с ней несчастья этой самой кретинской «кармой».
На самом деле она просто заранее смирялась с «грядущим несчастьем». Нет уж, если быть лягушками, утопающими в сметане, я предпочту ту, которая собьет сметану в масло лапками и выберется на волю!
Впрочем, иногда случаются ситуации вроде теперешней. Когда от тебя, увы, ничего не зависит. Надо только сидеть и ждать, изо всех сил пестуя надежду, что все будет нормально.
Ванцов отсутствовал долго, и у меня начали зарождаться худшие опасения.
Чтобы побороть их, я начала расхаживать по ванцовскому кабинету.
— Когда же он появится? Черт побери, его нет уже полчаса. Где же носится Ванцов? И где все-таки может быть Вика? А вдруг Ванцов ее обнаружил среди трупов? О, нет, нет, нет!
Я напоминала взбесившегося льва в клетке, ну уж никак не спокойную и рассудительную девицу, склонную к благоразумию!
Хотите лишиться остатков разума — свяжитесь с Ванцовым…
Если человеку от дурного предчувствия, рожденного чересчур длительным ожиданием, хочется разбить окно кулаком, значит, он на последнем издыхании.
В этот момент дверь открылась, и я услышала за спиной голос Ванцова:
— Через полчасика зайду, ладно?
То есть пока я тут теряла рассудок, он преспокойно с кем-то договаривался о встрече!
— Сашечка, это я…
Я обернулась, уже готовая к самым худшим вестям. Он побледнел и проговорил:
— Саш, что с тобой?
— Что? — испугалась я окончательно, заметив его встревоженный вид.