Одной нитью связаны

Златова Тата

– Значит, осуждаешь…

– Ну как я могу тебя осуждать? Ты ведь пошла на это ради брата…

– Да. Матвей может умереть, – сказала Ксюша, чувствуя, как задрожали губы. –Нужно делать операцию и поскорее, а она стоит кучу денег. Мне пришлось пойти на это, не было другого выхода…

Шум кафе действовал на нервы. Вокруг смеялись люди, громко разговаривали, в игровой комнате визжали дети. Особенно пристально смотрела Ксюша на детей. Вспоминала Матвея. Как он играл со своими сверстниками, как быстро уставал, синел и задыхался, и постоянно спрашивал:

– Мама, когда я выздоровею?

Помнила свой

страх – потерять брата. И мысленные свои обещания, что вылечит его, хоть и не знала, как…

Регина задумчиво смотрела в окно, из которого открывался умиротворяющий вид на березовую рощу. Ксюша тоже взглянула на некогда любимый парк и сразу отвернулась. Все угнетало, даже дорогие сердцу места. Она не бросает своего ребенка на произвол судьбы, не отдает его в детдом, он будет расти в хорошей семье, сможет получить отличное образование, осуществить все свои стремления…

Именно это и объяснила Ксюша подруге, добавив:

– Мне заплатят хорошую сумму, которую я потрачу на лечение Матвея. Не на себя, не на свои прихоти, а на него. Чтобы он остался жив.

– Ну что ты оправдываешься? Я все понимаю… – Регина через стол протянула руку и стиснула ее пальцы. – Пусть все получится. Можешь на меня рассчитывать.

– Спасибо! – Ксюша улыбнулась и почувствовала, как к глазам подступили слезы.

Клавдия настояла, чтобы Ксюша жила отдельно. На все ее возражения отвечала так: «Мало ли, вдруг твоя подруга будет сюда кого-то приводить. Я же не знаю, с кем она якшается. А еще у нее наверняка есть вредные привычки. Зачем мне лишний раз волноваться и думать, не навредят ли моему ребенку. Нет, все, я все решила и уже подыскала тебе квартиру. Завтра же переезжаешь! Егор поможет перевезти вещи».

Регина очень удивилась ее внезапному переезду. Тогда Ксюша еще не была готова рассказать ей правду. Сказала просто, что так сложились обстоятельства и что потом все объяснит. Решение, мол, спонтанное и не ее. Регина обиделась. И вот, спустя несколько месяцев, им наконец удалось поговорить. К счастью, подруга оттаяла и поняла ее. Хоть в душе и против всего этого, все равно готова поддержать. Чему Ксюша безумно обрадовалась.

– Но мне все равно за тебя неспокойно, – вздохнула Регина. – Я же тебя знаю. Ты не сможешь забыть ребенка. Вот так взять и отпустить. Привяжешься ведь. Что тогда делать будешь?

Ксюша не ответила. Но слова полоснули сердце, просто ударили под дых. Она старалась не думать об этом. Ну правда, что она сможет дать ребенку? До переезда в столицу ютилась в небольшом деревенском домишке вместе с родителями, братом и малышкой на руках. Уехала в поисках лучшей жизни, с надеждой, что дочка скоро тоже переберется сюда и наконец все более-менее наладится. И вроде бы начало налаживаться… Пока брату не понадобилась операция. Вот и ввязалась во всю эту историю.

Сейчас, наверное, она в очередной раз искала оправдания, потому что сердце начинало колотиться, когда представляла, как отдаст кроху в чужие руки. А Регина, пусть и не нарочно, но разбередила раны. Нет, сковырнула их будто ржавым гвоздем, так что болеть будет долго…

– Ладно, мне пора, – тихо пролепетала и, отставив кружку с недопитым чаем, поднялась. В кафе вдруг стало невыносимо душно, руки вспотели, на лбу выступила испарина.

– Прости, не хотела задеть, – спохватилась подруга, –

просто волнуюсь. Не знаю, как себя вести, что говорить… Такое деликатное дело. В общем, если что – обращайся.

– Ты точно не обижаешься?

– Мне не на что обижаться.

– Спасибо тебе, – крепко обняла ее и направилась к выходу. А у самой слезы на глазах. Вытирала их с остервенением, понимая, что обратной дороги нет. Уже подписала все бумаги. Родит через полгода, получит остаток гонорара, и вычеркнет этот отрезок из жизни.

Только бы продержаться эти шесть месяцев! Не привязаться, не полюбить малыша, который живет внутри нее. Почему-то была уверена, что родится мальчик. Крепкий, сильный и своенравный. Она подарит ему счастливую жизнь, только эта мысль и утешала.

Погладив еще незаметный живот, Ксюша двинулась вперед по дорожке.

«Только бы продержаться эти полгода…» – стучало в голове.

– Ксюха, тормози!

Она замерла, услышав знакомый голос. Что здесь делает Егор?

Стоп, она же сама назвала ему адрес, когда он звонил час назад. Встречаться с ними два раза в неделю – такой был уговор. Правда, на этом настоял отец ребенка, Клавдия как-то не особо хотела поддерживать контакт, возможно переживала. Первый ребенок, как-никак. Женщина без конца читала разные статьи о беременности и при встрече всегда раздавала кучу советов, один нелепее другого.

Ксюша обернулась. Супружеская пара стояла у другого входа в парк. Егор приветливо помахал ей рукой. Как всегда, одетый в свободном стиле, позитивный, молодой, а рядом – Клавдия.

Нет, не та мягкая и улыбчивая шатенка, которая жила в воображении Ксюши до момента знакомства с Удальцовыми. Другая.

У этой волевые черты лица, жесткая линия губ. Весь образ продуман до мелочей. Как будто главное – внешность, а не то, что внутри. Чтобы обертка была красивая, фантик. А, возможно, Клавдии просто не хочется, чтобы возраст бросался в глаза. Ведь она старше Егора на одиннадцать лет. Ему тридцать один, ей – сорок два.

Впрочем, выглядит она гораздо моложе. Вьющиеся темные кудри до плеч стильно уложены, кожа гладкая, ухоженная, на которой практически не видны возрастные изменения. На женщине ярко-красные кюлоты 1 , которые очень удачно сочетаются с белой блузой. Темные очки, черная сумка, дорогие туфли – ничего лишнего, все к месту. И все в ней было бы безупречно, если бы не приклеенная на губы широкая улыбка, резко контрастирующая с неприязненным взглядом. Внешне – сама доброжелательность, а на самом деле…

1

Короткие, застёгивающиеся под коленом штаны

Еще с самых первых недель беременности стало ясно: Ксюшу она презирает. Из-за неуверенности, сомнений, метаний. Клавдия ничего не говорила, но ее взгляд был достаточно красноречивым, – жестким, колючим, уничижительным. Хотелось держаться от нее подальше, бежать без оглядки, так далеко, чтобы никогда больше с ней не встречаться.

– Мы тебя уже заждались, – выдавила жена Егора, теребя золотой браслет на запястье. Яркий лак – тоже красный – невольно бросился в глаза.

– Простите, заболталась с подругой.