Одной смерти мало
Шрифт:
– Смешная или не смешная, но в армии должна быть дисциплина! Ладно, с этим позже разберемся, а теперь еще одна попытка: где деньги? – Елисеев пристально уставился на Кирилла.
– Это Лидия… – выдохнул тот. – Она обманула меня… она украла деньги…
– Как-то однообразно, – поморщился Елисеев. – То ты пытался все свалить на свою жену, теперь, когда это не вышло, – на Лидию… но она как будто умерла? Или это снова инсценировка?
– На этот раз она действительно умерла, – проговорила Надежда. – Я сама видела ее труп.
– С
Надежда ответила ей выразительным взглядом: мол, ты и я – это не одно и то же…
– Так что же с деньгами? – повторил Елисеев и повернулся к своим подручным: – Вы с ним уже работали?
– Раньше надо было работать! – решительно перебила его Надежда. – Если бы ваши люди этого мозгляка год назад как следует тряхнули – очень многого удалось бы избежать! Он хлипкий, все бы вам выложил! А теперь деньги и правда пропали, мы были в банке. Там в ячейке вместо денег туфли лежат. Лидия Кирилла кинула, а теперь и ее убили. У нее был еще один сообщник…
Надежда вдруг замолчала.
В ее голове словно замкнулась цепь – все фрагменты головоломки сложились воедино, и возникла цельная картина.
– Что же вы замолчали? – с едва заметной насмешкой проговорил Елисеев. – Как других критиковать, так вы первая…
– Да! – перебила его Надежда. – Прав был тот старичок!
– Какой еще старичок?! – удивленно переспросил Елисеев.
– Ну тот… свах… сват… содержатель службы знакомств для тех, кому за семьдесят. Он сказал, что я поверхностная, легкомысленная женщина. Не могу заглянуть в суть вещей. И он был совершенно прав! Да больше того, даже то, что у меня прямо перед глазами, – и то умудрилась не заметить!
– Ну вот, теперь пошла самокритика… – вздохнул Елисеев. – Нельзя ли поподробнее и так, чтобы мы тоже поняли?
– Нельзя! – возразила Надежда. – Времени нет! Надо немедленно ехать в театр!
– В театр? – удивился Елисеев. – В какой еще театр?
– Ну в этот… «Под столом»… «Под ковром»… тьфу, «Под мостом»!
– Зачем это?
– Ваши деньги там! То есть не деньги, а то, во что они превратились…
К чести Ивана Васильевича Елисеева, он не стал терять времени даром, а отдал короткие распоряжения и вместе с Верой, Надеждой и своей свитой покинул кабинет. Надежда стремительно неслась впереди, остальные едва за ней поспевали.
Однако, выходя из офиса, Надежда Николаевна столкнулась с неожиданным препятствием в лице Антонины Семизаровой.
Антонина кинулась ей навстречу, схватила за руку и застрекотала:
– Надя, слава Богу, я тебя нашла, а то здесь совершенно не с кем поговорить! Все такие странные люди! Прямо как в Швеции. Мы с Ромочкой как-то отдыхали в Швеции, так там тоже люди такие неразговорчивые – слова из них не вытянешь! С трудом нашла одну женщину, с которой можно было поговорить, но потом оказалось, что она глухонемая… А я хотела тебе рассказать, где лучше
– Подожди, – прервала ее Надежда. – Вот этот молодой человек знает рецепт итальянского домашнего пирога! – И она показала на одного из спутников Елисеева. – Ты ведь хотела узнать этот рецепт?
– Да что ты?! – Антонина переметнулась к человеку в черном. – Вы правда знаете?
Парень затравленно взглянул на Елисеева. Тот едва заметно кивнул, тогда несчастный понурился, взял Антонину под руку и кислым тоном проговорил:
– Пойдемте вот сюда, здесь нам будет удобнее говорить, и никто не помешает…
Надежда проводила Антонину удовлетворенным взглядом и устремилась к выходу.
На улице их ждал громоздкий джип, который за четверть часа домчал всю компанию до театра.
Спектакль закончился, в помещении театра горел только дежурный свет, но служебный вход был открыт. Надежда вошла первой.
– Куда? – окликнул ее дремавший возле входа пожилой отставник. – Поздно уже! И здесь вообще посторонним вдох… то есть вход воспрещен!
– Где вы видите посторонних? – строго проговорила Надежда. – Пожарная инспекция!
– Инспекция? – всполошился сторож. – Ну если инспекция, тогда конечно! А где ваши документы?
– Вот наши документы! – проговорил, войдя вслед за Надеждой, охранник Елисеева и показал отставнику какое-то солидное удостоверение с двуглавым орлом на обложке.
– А, ну тогда ладно! – И сторож снова задремал.
– Ну, куда теперь? – осведомился Елисеев, оглядев пустое темное помещение.
– Если не ошибаюсь, вон туда! – Надежда уверенно зашагала вправо по коридору.
Впереди из-под полуоткрытой двери выбивалась полоска света.
– Кажется, это здесь… – С этими словами Надежда толкнула дверь и заглянула внутрь.
И сразу же поняла, что ошиблась.
Это была уже знакомая ей гримуборная, и в кресле перед зеркалом Надежда увидела ту же, что и прошлый раз, сильно накрашенную сорокалетнюю актрису, только на этот раз она была не полуодетой, а совершенно голой и сидела на коленях у толстого, громко пыхтящего мужчины с обвислыми усами.
– Безобразие! – завопила актриса, увидев Надежду. – Борис Михайлович, я прошу вас оградить…
– Извините, – пробормотала Надежда, закрывая дверь, и повернулась к своим спутникам. – Ошиблась дверью в темноте, нам нужна костюмерная, это дальше по коридору…
Из-под двери костюмерной тоже пробивался свет.
На этот раз Надежда постучала.
– Фто фам? – отозвались изнутри. – Зафодите, не заферто!
Надежда открыла дверь, и вся компания ввалилась в костюмерную.
Костюмерша Рая была занята работой: она укладывала платья и костюмы в огромный сундук. Во рту у нее, как обычно, была целая гроздь булавок. Увидев целую толпу посетителей, она от удивления чуть не проглотила булавки, но все же успела вынуть их изо рта и спросила: