Одолжение себе
Шрифт:
Она все еще молчала. Внутри нее наступило полное затишье, вакуум в мыслях, эмоциях, чувствах и словах. Слова… Слова были сейчас просто не к месту!
Ее странное оцепенение длилось недолго. Он продолжал смотреть на нее в ожидании ответа – вероятно, он о чем-то спросил. Ответом же на его, увы, не услышанный ею вопрос, стала неожиданная, даже для нее самой, неподдельно радостная улыбка, вдруг озарившая ее лицо.
Он был не просто удивлен, он был ошеломлен. Нет, ему не могло показаться! Это была настоящая, немного детская и наивная улыбка,
Она продолжала улыбаться, и это не было попыткой лицедейства, к которому она всегда так тяготела. В данный момент ее, действительно, вдруг посетили искренняя радость и облегчение, которые, увы, так редко приходят к нам, накрывая с головой как теплая морская волна. Что-то ярое и горячее как будто взорвалось у нее внутри фонтаном миллионов светящихся искр, разнося дивное тепло по всему телу.
– Вот, и прекрасно! – наконец спокойно сказала она, выдохнув и продолжая улыбаться. – Я очень рада…, что все это закончилось! Спасибо тебе!
– И тебе… – как-то неуверенно произнес он в ответ.
На его лице отразилась растерянность. И таким, пожалуй, она еще не видела его никогда!
Она быстро поднялась, подхватив свое пальто и легко лавируя между столиками, не оглядываясь, пошла сквозь кафе к выходу.
– Сумасшедшая. – тихо сказал он как бы сам себе. – Ты просто сумасшедшая! Стой! – сорвался он на крик.
В эту секунду все посетители кафе, как по команде, посмотрели сначала на него, а затем на нее, но, видимо, не найдя ничего интересного для себя, вновь вернулись к своим разговорам, еде и напиткам.
Да, теперь она действительно прекрасно его слышала, но желания оглянуться на его голос, как это всегда бывало, сейчас уже не возникло. Теперь его слова прозвучали в унисон с обычной городской какофонией, и уже не могли ни удержать, ни остановить ее.
Она вышла на улицу, подставив морозному ветерку лицо, сохранившее легкие следы летне-осеннего загара. К своему огромному удивлению, она не чувствовала ничего, кроме дивного очарования этого зимнего городского вечера. Шум в голове неожиданно и окончательно прошел вместе с первыми глотками морозного воздуха. А вот некая теплота внутри, почему-то осталась.
«Это – глинтвейн…» – подумала она и грустно улыбнулась.
А вокруг нее была все та же невообразимая бездна Вселенной, зажатая для всех обитателей этого сумасшедшего города в его административные и архитектурные границы.
Какая-то нелепо декадентская, но, как ей показалась сейчас, изящная мысль пришла ей в голову: «Даже когда гибнут целые миры, кто-то успевает поймать в надвигающемся ужасе грозящего хаоса короткие мгновения счастья! И этим кто-то сейчас была именно она!» – и снова печальная улыбка отразилась на ее лице.
Глава 2
Дорога домой абсолютно ничем не запомнилась. Полная пустота в душе и голове. Тихая музыка в салоне автомобиля, а за окном – люди, спешащие домой, бесконечные огни улиц и машин, и вся эта обыкновенная городская суета пятничного вечера была изящно приукрашена медленно падающим декабрьским снегом.
«Вот, сейчас приду домой и наревусь до обморока! – со спокойной грустью думала она, уже подъезжая к дому. – Но, откуда такое спокойствие? Я что, уже давно была готова к такому финалу?!» – спросила она себя, скривив губы в неком подобии полуулыбки. И сама же ответила на свой вопрос:
«Да, тот холодок, который пробежал между нами примерно полгода назад, после моего возвращения из той злополучной поездки…» – на ее глазах выступили слезы. Она поспешила взять себя в руки, сказав себе уже совершенно спокойно, и как бы констатируя: «А пропасть между нами становилась все шире и глубже …» – отогнать мрачные мысли никак не получалось.
«И почему это, так удивительно тихо? Ах, да… мобильник отключен!» – и она вздохнула с явным облегчением.
Поворот ключа в замочной скважине потребовал от нее каких-то дополнительных усилий и сопровождался неприятным лязгающим звуком. Это было довольно странно. Но несколько десятков лишних секунд мучения с замком явно того стоили, потому что за этой, к удивлению не желавшей сегодня открываться дверью, был ее дом – милый дом, столь желанный и любимый, особенно в конце изнурительной рабочей недели.
«Неделька выдалась – блеск! Особенно финал!» – подумала она уже почти без эмоций.
– Да, открывайся же ты! – с легкой долей раздражения добавила она уже вслух.
Ее небольшая квартирка «не очень далеко от центра», была для нее, пожалуй, единственным уголком в этом обезумевшем от собственного ритма городе, который неизменно гарантировал ей не только свет, тепло и иные коммунальные удобства, но и физическое и душевное спокойствие, а порой и уединение. Вот именно это и было в данный момент самым желанным!
Усталость валила с ног, а нервное напряжение сегодняшнего «дивного вечера» давало о себе знать легкой дрожью в руках. Последние душевные силы стремительно покидали ее, а измотанное недельной суетой тело каждой его клеточкой желало скорейшего расслабления и отдыха.
Дверь, наконец-то, открылась. Полоса наружного света упала на пол и стену прихожей. Она с облегчением перешагнула через порог и закрыла за собой дверь. В полной темноте она повернула внутренний замок правой рукой, в то время как левая уже сбросила сумку с плеча и потянулась к выключателю.
– Не нужно включать свет! – неожиданно раздался из комнаты негромкий, но очень знакомый женский голос.
– Мама?! – невольно вздрогнув, спросила она темноту. – Что ты здесь делаешь?! – она не столько удивилась, сколько почувствовала легкую досаду и раздражение, которые были вполне оправданными, так как общаться с кем бы то ни было у нее не было сейчас ни малейшего желания. А уж тем более с мамой!
Послышался тихий бархатистый смех:
– Ну, нет… Я – не мама! Или … уж точно не твоя!