Оэл-менестрель
Шрифт:
Оэлларо покачал головой, хотел сказать, что ни отца, ни братьев у него нет, но не успел: барон, посвоему истолковав его жест, воскликнул:
— Неужели и ты заговоренный?
Люди внимали, затаив дыхание — такую беседу не каждый день услышишь. Оэлларо огляделся и понял, что признаваться в том, что он не был в сражении у Ощеренной Пасти сейчас никак нельзя.
— Нет, я не заговоренный… я был ранен, — тихо сказал он — Стрелой. В грудь.
И, произнося это,
— Нам повезло, мы остались в живых и можем мстить. — послышался голос барона. — Я еду к государю Хэмгу, он готовит поход на ирнаков. Присоединяйся. Или ты намерен соблюдать ваши странные обычаи? Вы, северяне, почему-то считаете месть недостойным делом.
Оэлларо поднял глаза на барона.
— Отец сказал мне: «Запомни, мы не мстим. Никогда». За час перед битвой он сказал мне это. Прости, я не присоединюсь к тебе.
Барон кивнул понимающе и одобрительно.
— Выпей еще. Выпей и спой что-нибудь.
Оэлларо лихо осушил кубок, стукнул им о стол и начал:
«Ты помнишь, друг,Осаду города тогда, весною?Костров неумолимое кольцоВокруг полночных стен, на долгих склонахСиреневых холмов. Чужая ночьТак странно пахнет, сладко и тревожно…»Он слагал песню на ходу, как делал это не раз, неторопливо, с наслаждением нанизывал слова на длинную нить мелодии. Допел, начал другую, потом еще одну. Никогда прежде ему не удавалось так точно облекать
— О! Я вспомнил тебя! — вдруг молвил барон. — Верно. Турнир в столице минувшим летом.
Доблестный граф Оэл Тал. Горностай в гербе. И как я не узнал сразу? Удивительно.
— Такое бывает. — с улыбкой ответил Оэлларо. — А я узнал тебя, как только увидел. Как не узнать того, кто был на ристалище вторым после Антарского короля?
— Я был бы первым, если бы мой конь… Впрочем, черт с ним, — проворчал барон. — Государь Антарский — достойнейший из рыцарей, и я не досадую, что победа досталась ему.
Граф Оэл Тал и барон Анорг беседовали до рассвета. Никто из них не жалел, что пожертвовал сном.
На прощание они обнялись, и пятеро чужеземцев исчезли так же стремительно, как появились.
Оэл сидел в задумчивости, внимательно рассматривал пустой глиняный кубок, темные доски стола в трещинах и грязных подтеках, и собственные руки, лежащие на столе — смуглые, крепкие, с тусклыми фамильными перстнями на пальцах. Совершенно незнакомые руки.
— Люди Эльта — маги: — негромко повторил он. Оглянулся. — Эй, хозяин, есть у тебя зеркало?
Хозяин, измученный ночным бдением над знатными гостями, из последних сил улыбающийся, ответил, что зеркала как такового нет, но есть полированный щит, оставленный в уплату за ночлег какимто купцом, и блистающая как солнце, — нет, ярче солнца, — большая крышка от сковороды. Что прикажет принести лорд рыцарь?
Оэл не ответил. Он догадывался, каким увидит свое отражение. Важнее было посмотреть как выглядит теперь остальной мир. Он поднялся, громыхнув о скамью тяжелым мечом, висящим на поясе.
— Уезжаете, лорд рыцарь? — хозяин глядел на него снизу вверх. — Доброго пути вам. Вот и погода знатная стоит как раз…
— Испортится завтра, — невозмутимо предсказал Оэл.
Старая рана от ирнакской стрелы всегда ныла перед дождем.
19.08.2000
Пермь