Официантка
Шрифт:
– Ой, не говори, у меня так руки дрожат…
Но приличный господин долго рассматривать меню не стал. Он поманил официанток к себе и всё не отпускал их. Продолжал удивляться, расспрашивал о том, что ему лучше заказать, что они сами бы себе из меню выбрали и как им живется вообще, таким одинаковым.
Вскоре к господину присоединились два его приятеля, очень серьёзные. Они немного ели, немного пили, негромко говорили – говорили, говорили, всё никак не могли наговориться. И только через полтора часа сидения за столиком они, видимо, всё выяснили – и их
Карина только что убрала со столика освободившуюся посуду, составила её на поднос, оставленный на тумбочке, принесла из бара ещё мартини, коньяка и газированной воды, взяла поднос и собралась нести его на кухню. Но дорогу ей перегородил невысокий квадратный парень. Он качнулся, чуть на неё не упал и направился в сторону кухни.
– Извините, там кухня, посторонним туда нельзя… – попыталась остановить его Карина.
– Тихо, – ответил он, выставив перед девушкой ладонь, – мне надо сказать повару, чтоб лук мне в салат не клал. Я лук терпеть не могу. Короче, я скажу.
Он отодвинул Карину с подносом и сделал шаг к кухне.
– Нет, простите, нельзя! Вы обратитесь к официанту, который ваш столик обслуживает, он на кухню сам передаст… – Карина не знала, чей это клиент, и оглянулась в зал. Кроме Альбины, никто на неё не смотрел, да и та взяла и как ни в чём не бывало отвернулась.
– Буду я ждать… – Парень был беспредельно уверен в себе, а потому снова двинулся к кухне, оттолкнув Карину, которая чуть не упала.
Нельзя было ни под каким предлогом пускать клиентов на кухню, Карина хорошо об этом знала.
– Я вообще-то сама сейчас на кухню иду! И повару вашу просьбу передам. Ну пожалуйста! – «Хозяина жизни» оставалось только просить.
И тот смилостивился – махнул Карине рукой и отправился на своё место.
Карина, не выпуская из рук подноса с грязной посудой, бросилась на кухню исполнять его пожелание.
… – Готово! – громко крикнул повар Дима. – Два жарких, фаршированная форель и пожарская котлета! Марин, твои?
– Да! Спасибо, Дима! – метнулась к раздаче Марина, стоявшая у стеночки, быстро поставила всё это на поднос, на котором уже давно ждал салат из крабового мяса, и ринулась в зал.
Не успела она сделать и трёх шагов, как на неё с подносом, полным грязной посуды, из-за угла выскочила Карина. И оба подноса – и Маринин, и Каринин – с грохотом и звоном полетели на пол. В один миг возле кучи теперь уже объедков и битой посуды, над которой склонились Карина и Марина, оказалась вездесущая Альбина.
– Так, ну что ж, Карина, надо смотреть, куда ты несёшься, – глядя на то, как сёстры выбирают из осколков уцелевшие тарелки, фужеры и перепачканные ножи и вилки, заявила Альбина, – ну вот, теперь всё это надо подсчитать. Будешь, Карина, должна… Да, да, я тебя из зала видела, как ты бежала и с клиентами заигрывала.
– Как – она? – поднялась Марина. – Это мы вместе разбили. Мы друг друга не видели. Тут такой дурацкий поворот…
На этом повороте, сделанном, вероятно, для того, чтобы из зала посетителям не был виден вход на кухню, официанты очень часто друг с другом сталкивались и потому всегда проклинали это место. Но объяснять что-либо было сейчас бесполезно.
– Это Карина всё разбила, – без тени сомнения заявила Альбина. – Я видела. Карина вообще невнимательная. Давайте, собирайте, я сейчас принесу журнал и все убытки посчитаю.
– Но…
– Да, Карина виновата, а вам вместе выплачивать. – Альбина была довольна своей смекалкой и находчивостью.
– Спокойно, Карина, только не плачь. – Такого удара судьбы Марина не ожидала и чувствовала, что сейчас сама начнёт реветь в голос и биться от бессилия обо все стены ресторана. – Давай дома будем плакать.
Но по нежному лицу Карины ручьями текли слёзы.
– Знаешь, сколько мы будем должны? – всхлипнула она.
– Знаю. Только фаршированная форель и эти два жарких стоят больше, чем половина моей зарплаты за месяц. А ещё весь этот заказ надо умножить на два, так что считай…
– Почему?
– По кочану. – Марина так сжала кулак и вонзила ногти в ладонь, что когда, наконец, разжала пальцы, на коже выступила кровь. Или это она порезалась, когда в битой посуде ковырялась? Но Марина не могла сейчас обращать внимание на такие мелочи. – Посетителям-то не объяснишь, что мы тут два подноса грохнули, они свой заказ ждут и не будут за него второй раз платить. Мы, значит, заплатим.
– О-ой…
– Иди умойся. Я сейчас. – Марина затолкнула сестру в туалет для посетителей и кинулась на кухню.
– Дима, Димочка, ещё раз то же самое! – крикнула она, чувствуя, что слёзы сами собой брызнули из глаз. – Тётя Валя, и салат «Овернь» тоже по-новой!
На кухне всё слышали, и засуетившуюся Альбину, которой наконец занятие нашлось, тоже видели.
С лица Димы даже румянец пропал. Два подноса – это огромные деньги, все это понимали так хорошо, что даже на утешение ни у кого не нашлось подходящих слов.
А Марины уже не было на кухне.
– Я прошу прощения, – говорила она у столика своих клиентов, ожидающих заказ, – возникла небольшая задержка, ваш заказ будет готов через несколько минут.
Три важных господина недовольно переглянулись. Они как раз сейчас хорошо выпили и ждали закуски для того, чтобы выпить ещё.
В этот момент в зале заиграла музыка – наступило время сегодняшнего концерта.
– Извините, могу я вас пригласить на танец? – обратилась Марина к одному из своих клиентов, чей заказ она уронила на пол, – мужчине солидного возраста и самому, видимо, важному из них, сидевшему вдобавок ближе к краю стола.
И, не дав опомниться никому из мужчин, очень удивившихся её предложению, протянула важному господину руку. Тот, глядя на своих сотрапезников, поднялся из-за стола и вышел с Мариной на середину зала. Там ещё никто не танцевал, но музыка, на Маринино счастье, была медленной.