Офсайд 2
Шрифт:
– Потому что люблю ее, Пол, – отвечаю обыденным тоном. – Потому что не могу видеть, как уничтожаю ее. Но исправить себя тоже не могу.
– Черт, Джейс. Все еще хуже, чем я думал. Прекрати это. Прямо сейчас! – отец бледнеет, в ярости ударяя по столу. – Она проститутка, нелегалка. Вообще никто. Ты рехнулся, не иначе. Ты думаешь, что нужен ей? Серьезно? Выведи отношения за пределы контракта, и она сразу же сбежит или сдаст тебя в полицию.
– Уверен, что так и будет, – соглашаюсь я. – Не удивил. Я знаю, кто она, Пол. Но это не мешает мне чувствовать то, что я никогда не чувствовал. Даже к Сэм. Ради нее я не хотел измениться. Разве
– Да, я хотел, чтобы ты перестал думать о женщинах, как о грушах для битья…
– Я так никогда не думал.
– Не перебивай. Я надеялся, что ты увидишь в девушке, которая не будет покорно терпеть твои выходки, потому что ее подготовили, человека, личность. Проявишь сочувствие и изменишь свое привычное отношение к противоположному полу. И я надеялся, что ты снова захочешь пойти на терапию. Это здорово, что ты принял такое решение.
– Я ничего еще не принял, – иронично ухмыляюсь я.
– Ты не можешь привести в дом шлюху, и сделать ее одной из нас. Этого не будет. Вот о чем я хочу сказать, – подводит черту отец.
– Она не шлюха.
– Да мне насрать! – кричит Пол, растеряв свои безукоризненные манеры. Хорошо, что в ресторане почти нет посетителей. Я впервые вижу отца в таком состоянии. – Избавься от нее, или это сделаю я, – яростно добавляет он.
– Ты не посмеешь.
– Посмотрим! – Пол цинично улыбается, глядя на меня. – Твоя очередная блажь пройдет, Джейсон, и когда это случится, ты действительно ее уничтожишь. Подумай об этом.
Он резко встает и взяв свой портфель, идет к выходу уверенной быстрой походкой человека, которому принадлежит весь мир.
– Ублюдок, – бросаю я ему в спину. – Пошел ты.
Бл*дь! Лучше бы поехал домой. Этому козлу удалось меня достать. Высокомерная мразь. Еще смеет угрожать мне. Я никогда не следовал его советам, и сейчас точно не собираюсь начинать. К черту терапию, я и сам смогу держать себя в руках. Пусть до сих пор плохо получалось, но я же и не пытался особо. Что изменилось?
Лекси. Лекси, мать ее.
Когда вчера я увидел ее с разбитым носом, с полным отчаяния взглядом, ненавидящую меня всей душой, то понял, что не хочу больше. Что меня не радует ее агония. Не доставляет удовольствия ее боль. Я больше не хочу видеть Лекси такой, потому что от этого больно мне. Гребаная любовь – настоящая, и никуда не денется, что бы я не предпринимал. Я был бы счастлив, будь она просто блажью, временным помутнением рассудка. Я ненавижу это чувство. Оно мне не нужно. Ненавижу все, что ограничивает меня, сдерживает, управляет мною, манипулирует. Наверное, поэтому я такой бешеный в последнее время. Кидаюсь на друзей и знакомых. Лекси достается больше всех, потому что она виновата. Ненавижу и ее временами.
Как я мог допустить подобное? Как ей удалось залезть мне под кожу? Ей же не нужно, ничего не нужно. Только поганые деньги и контракт. На самом деле, Лекси не испытывает ко мне настоящих чувств. Я знаю. Я внушаю ей то, что она воспринимает за любовь и желание. Я могу внушить ей, что угодно. Я опасен. Она даже не представляет насколько. Если надавлю сильнее, то могу заставить ее убить себя. Или меня. Наверное, это было бы идеальным выходом.
Да ладно. Я пошутил.
Но если я прекращу свое психологическое давление, позволю ей увидеть правду, понять, что происходит в реальности, а не в том иллюзорном мире, в котором мы варимся сейчас, она сойдет с ума от боли и отвращения. Я превращусь в того, кем был с самого начала – в садиста и насильника.
Я не могу этого допустить и не хочу, черт возьми.
Но, что останется от нее, если я продолжу? К чему мы придем в итоге? Я не могу знать наверняка, потому что это мой первый опыт с чувствами. Я уязвим и пристрастен. Не могу просто рационально наблюдать со стороны, выхожу из-под контроля, совершаю ошибки. Вчера я не должен был оставлять Лекси одну. И сегодня. Ее ярость может стать тем катализатором, который выпустит ее разум на волю, разрушит мой контроль и влияние. Зависимость от меня необходимо питать постоянно. Я знаю, что должен пойти и заставить Лекси увидеть, кто ее хозяин и Бог. Но вместо этого делаю все, чтобы отсрочить возвращение домой. То, что дарило радость и кайф, теперь приносит ощущение потери. Привязывая Лекси к себе еще крепче, я понимаю, что на самом деле теряю ее.
Поднимаюсь в квартиру, когда на улице уже темнеет. Манхэттен в огнях – нечто невероятное. Я знаю, что она делает, еще не открыв дверь. Смотрит на город через панорамное окно. Прислонив ладони к стеклу. Она делает это каждый вечер. Я не знаю, о чем она думает в этот момент. И думает ли, вообще. Ее мысли я могу контролировать, но не способен читать. А жаль. Чертовски жаль.
Ее спина напрягается, когда я захожу в гостиную. Смотрю на ее тонкие побелевшие пальцы на стекле. У меня сжимается сердце, и я сам не понимаю, почему. Я быстро подхожу, бросая на пол пиджак. Встаю сзади, склоняя голову и дыша ей в затылок, пью ее страх, втягиваю носом. Она всегда боится. Именно страх активирует ее сексуальное возбуждение. Если Лекси перестанет бояться меня, то ее желание угаснет. Кладу ладонь между хрупких лопаток и веду вниз вдоль позвоночника.
– Ты получила мои цветы?
– Ты думаешь, одного веника достаточно, чтобы я забыла, что ты вчера выкинул? – спрашивает Лекси. Ее голос напряжен. Второй рукой накрываю ее пальцы на стекле, сплетаю со своими.
– Я думаю, что ты должна сказать: «Спасибо за цветы, Джейсон», – произношу тихо, сжимая ее пальцы сильнее. – И сотню роз сложно назвать веником.
– Хоть миллион. Я их выкинула. Дари цветы своим шлюхам, которых трахаешь по туалетам в клубах. – Она пытается дернуться, но я удерживаю, придавливая своим телом. – Ты омерзителен, – шипит малышка, чувствуя мою эрекцию.
– Я никому не дарил цветов, кроме тебя, детка, – хрипло говорю я, чувствуя, как скачет мой пульс. Я уже едва контролирую себя от желания оказаться внутри нее. Черт, я чувствую себя озабоченным подростком, которому мало. Всегда мало, когда она рядом.
– Я должна быть польщена? – насмешливо спрашивает Лекси. Она не отталкивает мою руку, которая расстегивает пуговку на ее джинсах, забирается под них.
– Вообще-то должна, – киваю я. Она поворачивает голову в сторону, и я целую уголок ее губ. Мои пальцы тем временем играют с ее клитором. Я знаю, как сделать ее покладистой. Она была мокрой до того, как я к ней прикоснулся. Я много раз трахал ее так. У окна, глядя на город. Впечатляющий вид. И мне никогда не надоест. Хочу сделать это снова. Минута на избавление от одежды, и я в ней. Мы оба стонем с облегчением, когда наши тела соединяются. Это настолько мощно, что я замираю на какое-то время, смакуя возникшее чувство. Если бы я сейчас умер, это стало бы самой счастливой смертью за все существование человечества.