Огненная лиса
Шрифт:
Зарплаты доярки не хватало на нормальное существование и приобретение одежды. Поэтому девочки бегали в обносках других детей. А Анна понемногу забрасывала детей, ведь когда она «принимала на грудь» жизнь казалась легче. «Масло в огонь» подливал дед Иван, который ежемесячно присылал письма своей бывшей снохе с пожеланиями скорой смерти и регулярные повестки в суд. Поскольку этот монстр хранил уверенность в виновности молодой девушки в гибели его младшего сына.
После признания очередным судом женщины невиновной, она отправила ответное письмо бывшему свекру с угрозой подать встречное заявление за клевету и нападки прекратились. Дети каждый вечер засыпали голодными или полуголодными пока соседка Наташа не вычитала где-то, что Анне положена пенсия по потере кормильца. Они вместе собирали необходимые документы для оформления пособий. Вы не представляете какое это счастье в лихие 90-е получить государственную помощь. Постепенно жизнь налаживалась. Довольные дети каждый вечер после сытного ужина засыпали на своих матрасиках. Месяц за месяцем в доме потихоньку появлялись новые вещи для детей и маломальская мебель, купленная с рук. Вроде бы все хорошо, но съедающее и всепоглощающее чувство вины за то, что не смогла спасти супруга, все дальше толкало на край гибели. Поздними вечерами Анна брала любимую гитару погибшего мужа и пела протяжную грустную песню срывающимся из-за попадающих в горло слез.
В холодном доме я одна…
И тишина моя подруга.
Мне нет покоя, нет и сна…
Ведь нет тебя… Ведь нет и друга.
Прошу прости меня, прости!
Что не смогла тебя спасти я!
Вот жизни нить оборвалась
И не поможет даже Ния…
Спустя полтора года…
– Баба! Баба!
По улице в коротеньком платьице бежала маленькая испуганная девочка.
– Баба! Бабушка! – плакал ребёнок.
– Что случилось? – спросила маленькая толстенькая баба Софа.
– Мама решила полетать!
– Ух ты свят, свят. – задрав подол длинного платья старушка побежала к своей обезумевшей дочери.
Быстро-быстро, насколько ей позволили больные ноги, она поднялась на второй этаж к несостоявшейся ещё пока, слава богу, самоубийце. Рывком открыла дверь и нашла свою дочь пьяной и заплаканной возле окна.
– Что ты творишь? Ты о детях подумала?! – сразу набросилась на неё с воспитательным разговором женщина.
– Мама откуда? Ты как…? Кто?..-растерялась Анна.
– Настенька за помощью прибежала.
– Что она тебе сказала?
– Что ты полетать хочешь…
– Мама, я ничего не делала… – Анна пыталась понять откуда дочь узнала о её плане самоубийства. – Как она узнала?
– Не суть! Ты что творишь то?! Мы же с твоим отцом не переживем этого. Да и о девочках подумай. Мы же старые, случись че, нам детей не дадут и в детдом отправят!
– Мамочка, я так больше не могу, он ко мне каждую ночь приходит во сне. А Настенька разговаривает с кем-то невидимым и гонит его из дома. Дашенька, моя крошка, ночами не спит и плачет, жар охватывает её каждую полночь и до рассвета не спадает. Говорит, что дядя весь в иглах ей снится, на гитаре играет и с собой зовёт… Мама, Юлиан нас забрать хочет!..
– Не бывать этому! – рявкнула бабка София и потащила дочь с внучками к местной ворожее.
«Немного покоя»
Дом ворожеи напоминал «избушку на курьих ножках». И такая же бабка как в сказке вышла со скрипучего крыльца. Одета она была в тёмно-коричневое платье, серый фартук, тёплые бурей, не смотря на августовскую жару и голова была повязана бордовым платком.
В избе у неё было сыро и прохладно, на стенах висели веники с сушёными травами. На полочках стояли ступки и баночки с измельчённый и сушёными корнями и ещё чем-то непонятным. Амбре из трав было специфическое.
– Зачем пожаловала София? – тоненькими и приятным голосочком пропела ведунья, не смотря на пугающий внешний вид и окружающую её обстановку.
– Покойника отвадь Варвара от дочери и внучат.
– Хорошо. Должна будешь. Потом скажу, чем отплатите.
Ведунья усадила семью у стола с бурлящим котлом, который бурлил сам по себе, что вызывало не малое удивление. Кидая в котел веточки одной только ей известных трав, женщина пела что-то и пришептывала. Потом она налила зелье по кружкам и подала эту смесь женщине и детям.
– Пей и не морщись, так надо!
Что-то прошептав и посыпав голову вдовы пеплом, она подала ей кусочек бумаги с заклинанием и сказала:
– Когда дети уснут, прочитай это и собери всю злость и болезненные воспоминания, потом выйди на крыльцо и прокричи три раза «пошёл вон».
– А в уплату что? – осторожно поинтересовалась Анна, сжавшись до невероятных размеров в своем худеньком теле.
– А в уплату пойдешь ко мне в ученицы ты и твоя дочь. У неё тяга как ко свету, так и ко тьме. Коли жива буду, сделаю из неё серую магичку. Сложно будет и редко выходит, но оно того стоит. Мне потомки нужны, чтоб дело моё передать.
– Спасибо! – поблагодарила София.
– Спасибо не говорят, а добра желают, – поправила ведунья.
В тот же вечер Анна провела обряд и вышла на крыльцо. Глядя на ночное небо, усыпанное падающими звёздами, она собрала всю свою боль и трижды прокричала «пошёл вон». Впервые со смерти Юлиана, Аня с младшей дочерью спала спокойно, а Настенька только делала вид, что спит. Ведь к ней пришёл отец, чтоб в последний раз сказать ей, что она выродок. Он говорил, что в его роду некроманты только мужчины, а она девчонка, да ещё и наполовину светлая. Таких ранее не было и быть на этом свете не должно.
– Судьба заберет тебя, смерть придёт за тобой, – шептал голос отца.
– Уходи папа, а со смертью я поиграю.
«Игры со смертью»
Шли годы. Мама Анастасии закончила обучение у ведуньи и после её смерти продолжила её дело. Ребёнка старушка обучить не сумела, но перед смертью провела блокирующий магию обряд, дабы уберечь душу ребёнка от неконтролируемого всплеска сил. Понять всю природу сил дитя она так и не сумела, только успела определить тягу к «Пиросу» и к «Лукавому», а также к целительству.
Пирос – языческий бог огня. Тем, кто ему пополняется, было даровано управлять огнём, оживлять его для своей защиты. Ведьмы с такими способностями занимались атакой пеших войск при осаде крепостей и острогов.
Лукавство – это способность в глазах других выглядеть иным образом, то есть изменять внешность, создавать иллюзию. У многих народов это называлось «морок». Способность относилась к темному дару.
Несмотря на то, что в ребенке было больше светлого, было принято решение блокировать её магию. Только это было не навсегда, окрепнув достаточно ребёнок сможет сорвать блок.