Огненное-лето-44-го
Шрифт:
– Надо обговорить излечение, тянуть не стоит. Значит так, замполит, организуй народ и несите, тех кто сам не может идти, к танку. Я его на околице поставлю. Старшина, ты знаешь, как хотят есть излеченные, готовь её, они на еду с жадностью набросятся. Ну и санинструктор, твоя задача усадить с помощниками раненых в танк на штатные места экипажа, и ранить, можно легонько, царапины, главное, что кровь появилась, сообщаешь мне, и я активирую излечение. Работаем. Не стоим, неизвестно, когда мне эту опцию отключат. Всегда делают, когда она особенно нужна.
Все забегали, но уже через семь минут первые исцелённые самостоятельно выбирались из танка. Им совали банки с консервами, открытые, ложки воткнуты, и хлеб выдавали, потом ещё, потому как наличным те наесться не могли. Пятьдесят два раненых привезли, две трети женский пол, шесть парализованных было. Все оказались излечены. За сорок минут. Справились бы быстрее, если бы не
***
Всё-таки админы сделали свой ход. На пятый день работы, всё… А у меня было тринадцать машин, одиннадцать разных веток и плюс две одной. Это за Нормандию награда. Кстати, управляю я только одиннадцатью, тринадцать мне уже не подвластно. Однако исцеление в это не входит, тут я свободно оперирую всеми тринадцатью машинами. Первые два часа после прибытия, были немного нервными, но когда все освоились, опыта набрались, то и скорость возросла, и проблем с неразберихой поубавилось. Судоплатов приезжал, ворчал, что от группы сопровождения сбежал. Без огонька. Мы же действительно этот момент особо обговорили, никаких встреч. Меня везли в Кремль, тот сам не знал зачем, решили так, однако особо претензий за побег не высказали. В общем, четверо суток я не спал, это врачи и санитары сменялись каждые три часа, у них смены, а я снимал усталость в одной из машин раз в двенадцать часов, вместе с исцеляющимися. Из госпиталей везли мало, полторы тысячи безнадёжных, а так в основном именно инвалиды были. Сначала офицеров, первый день на них ушёл, пять генералов, старшие офицеры вроде полковников и там по ниспадающей. Много танкистов было, обгорелых до жути. Была ранее организована служба и там составили списки с кого начинать. Мне до этого дела нет, тут не я решал, я исцелял. Однако всё было организовано толково, привозили одних, увозили других, поначалу косяки были, но быстро всё наладили, простоя не было. Так что за четверо суток пятьдесят семь тысяч шестьсот двенадцать излеченных, восстановленных инвалидов. Половина личного состава армии. Плюс полторы тысячи безнадёжных. Немало было тех, кто в коме лежал не месяц, а год или больше. Были и такие. Они тоже излечивались. Однако, когда пятые сутки начались, и кредиты мои уже к концу подошли, пару тысяч осталось, я уже собирался к румынам лететь, зарабатывать, вдруг очередная попытка излечения не сработала, и мне пришло письмо. Тренькнули колокольчики входящего вызова.
Не открывая, я взмахом руки подозвал своего куратора, всё же выдали мне нормального офицера, мы быстро на ты перешли, отличный парень, и сообщил:
– Всё, халява закончилась. Демоны чёртовы лишили меня возможности исцелять. Сообщение прислали.
– Что за сообщение?
Саня Савуч был капитаном, отличный парень, как раз отбегал к «САУ», их три на этом складе, выяснять почему аптечки не сработали, вот и узнал. К слову, он родной брат Марины, и до нашего знакомства, Судоплатов представил, я о нём и не слышал. Саня сам объяснил. В ссоре они с сестрой, не простила что на свадьбе тот её мужу морду лица набил. Правда, и мне не объяснил почему. Их личные тёрки. Тот пытался ей писать, не отвечала, даже личная встреча была, так разругались окончательно и больше не общаются. Ну Марина с характером, ясно почему. Про залёт Саньке я сказал, и тут же мне сломали нос. М-да, я понимаю Марину. Ладно уж, простил через час, когда тот всё же смог объяснить, что это рефлекс. Ничего, танком перееду, тоже скажу рефлекс. Кстати, Саня сам женат, это второй брак, трое детей. От первого тот овдовел и имел сынишку. О свадьбе Марина не знает, если письма сжигала. Девять лет не общаются.
– Не знаю, не открывал ещё.
– Так открой. Вслух зачитай.
– Хорошо, - открыв письмо, я стал зачитывать.
«Игрок, внимание! Вы оштрафованы за нецелевое использование опций игры. Вас лишили возможности восстанавливать других людей. С этой минуты вы капитан, командир роты, также лишены опции «Спасатель»».
Вот что было в письме, и если заменить, слова «игрок» и «игра», вместо них вставив «душа» и «сила», я всё ещё держал покерфейс, говоря, что меня демоны прислали, то всё складно вышло. Про опцию не говорил. Саня задумчиво покивал и сообщил врачам, что ожидали в стороне:
– Внимание, оборудование излечения сгорело от перегрузки. Будет произведён ремонт, это надолго. Отправляйте пока ранбольных обратно.
Пока тот докладывал начальству, останавливал конвейер доставки следующих пациентов, приказывал врачам успокоить неизлеченных, кому не повезло, там настоящие истерики были, время тоже уходило. Было семь часов вечера, я хлопнул того по плечу и сказал:
– Мне пора.
– Минуту, - сказал тот в микрофон, радист принял наушники, и повернулся ко мне.
– Ты о чём?
– Мне тут делать нечего. Всё, эта опция снова закрыта, все средства я потратил на медикаменты, все склады забиты, немало увезли с них в другие места хранения. Странно что раньше не сделали. Пора румын бить. Что-то они давно не битые.
– Вообще-то бои уже идут на территории Румынии, - сказал Саня, мы не торопясь вышли со склада, всю технику я по очереди выгонял наружу и отгонял на пустырь, чтобы склады от детонации не пострадали, там много купленного мной имущества.
– Месяца четыре как. И ещё, это конечно секрет, но от короля Михай прибыл тайно доверенный человек. Думаю, ты понимаешь зачем.
– Договорятся о выходе из войны, - скривился я.
– О нет. Он хочет получить свою долю при разделе Германии. Вступление Румынии на нашей стороны.
– Этого нельзя допустить, - покачал я головой.
– Немцы по сравнению с румынами в карательных действиях к военнопленным и мирному населению на оккупированных территориях, просто душки. Души замученными ими УЖЕ воют, прося об отмщении, в вы, скоты, с ними хотите перемирие заключить и разрешить вставь на свою сторону? Я думал вы лучше немцев, а вы куда хуже.
– Не злись, твои вспышки агрессии нервируют. Я понимаю тебя, но и ты пойми, войну нужно заканчивать как можно быстрее. Страна на грани, истощена, а ведь ещё нужно восстанавливать порушенное. То, что я тебе скажу, не должно уйти на сторону, официально я тебя не одобряю, у меня жена и дети, но в глубине души, я на твоей стороне. И знаешь что? Иди к румынам и сделай всё, чтобы как можно меньше румынских солдат и офицеров радовались победе. Уничтожь их.
– Во-о-от, слова не мальчика, а мужа.
– У меня лучшего друга румыны убили, побратим мой, его семья на моём обеспечении. Я очень не люблю румын.
– А, да, ты рассказывал. В Крыму погиб.
– Да.
Мы крепко обнялись, слов было не нужно, и я, отъехав на автомобиле Савуч за территорию, шофёр открыл дверь, вскоре поднялся в небо на связном «мессере», и полетел в сторону Румынии. Меня интересовал Бухарест, повторю удар по финнам. Бить буду по нему, хотя линия фронта была у Кишинёва. А пока летел, размышлял. Мой магазин, а я говорил, что имею возможности достать, благодаря демонам, разное имущество, военное и гражданское, вот мой счёт и обнулили за три дня. Не всё уместилось на свободных складах, пришлось вывозить, но интенданты всё приняли, что я купил по заявкам. Там только семьдесят процентов было медикаментов от общего объёма, было оружие, те же штурмовые карабины немцев, «МП-44», гора боеприпасов к ним, пять тысяч этих карабинов было. Для осназа, как я понял. Потом приборы ночного виденья для танков, разное дорогое оборудование, которое в Союзе не достать, рации выпуска начала шестидесятых, и покупал не одним экземпляром, а сотнями. Сам не знал, что они в магазине есть. Сделал запрос и нашёл. Так кредиты и закончились. Ну и исцелением помимо прочего занимался. Без отрыва от закупок.