Огненные Ифриты
Шрифт:
Поток энергии сочился сквозь преграду — так долго, так медлительно, так невыносимо трудно! Всего один язык протиснулся сквозь поле толщиной в один ангстрем! Но вместе с ним шла вся масса данных — начинка уравнения, тончайшие расчетные коэффициенты, которые могли привести в движение всю мощь временного переноса, которые командовали силам материи и времени, которые…
Квант изумления отразился в глазах додона, элементарная частица неучтённого, околонулевое колебание лишнего неизвестного в мастерски рассчитанном уравнении Вселенной, крошечный коэффициент хаоса. Перетекающая
Додон уже видел свою гибель, уже понимал, что не успевает — что-то сбило настройку, разрушило половину уравнения. Утекали тщательно просчитанные коэффициенты, менялись знаки данных, дробились степени, множились в бесконечность аргументы. Нечто выносилось из недр коллапсара, разнося в пыль безупречные расчеты, ломая траекторию переноса, произвольно меняя время и пространство местами, ураганными порывами круша трепещущие в напряжении поля. Всё это заняло не более миллиардной доли секунды.
Четырёхцветная торпеда взлетела из горнила мрака, ударила в две сферы, пробила стыковочную точку, распылив Живую Силу по орбите. Две сферы разошлись, бешено вращаясь.
"Бросок" — сказала программа внутри Живой Энергии и привела в движение радужную капсулу. Ифрит исчез со своим прозрачным шаром с мятущейся орбиты коллапсара. На краткий миг он блеснул в глубоком мраке и снова испарился — программа действовала, как было в ней заложено решение. Она не знала, каков будет результат, она просто делала то, на что была сотворена.
Сияющая своим светом сфера с додоном, потерявшим Силу, уходила вглубь сжимающегося коллапсара. Всё происходило слишком быстро, и он не успел даже ничего понять, только через сознание нейтринным треком проскочила мысль: погиб!
То непонятное, что сбило тщательно рассчитанную программу, та неожиданность, которой просто не должно быть, та неучтённая масса скорости и вещества, появление которой нечем объяснить — она уже неслась обратно. Потеряв скорость, дезориентировавшись в пространстве, запутавшись в непредвиденности, она рухнула снова на додона и высекла из его капсулы последнее, что он имел — Третий Глаз его. Остатки поля Силы окутали его и погрузили в долгий анабиоз безвременного, бессмысленного, беспространственного существования.
Последней его мыслью было: теперь я знаю, кто такой Император Мёртвых. Последним, что увидел он, были восемь глаз — восемь разъярённых взглядов на голове кометы, которая вопреки всем законам Космоса влетела во Вселенную через горнило коллапсара. Таких законов пространства-времени-материи додон не знал.
***
Долгий крик ещё только зарождался в огненном горле ифрита, преодолевая сопротивление среды — растянутого
"Я живу!!" — кричал рассудок.
О, да! Он выскочил согласно всем расчетам именно туда, куда и надо было — перед глазами Айрона неслась со сверхсветовой скоростью армада островов. По её курсу клубилась туманность, среди которой уже виднелись периферийные звёзды. За время отсутствия Коэна здесь прошло время, и флотилия приблизилась к цели. Но додон учёл все эти смещения, он даже оставил допуск расстояния, чтобы Айрон на выходе не врезался в остров. Оставил допуск времени, чтобы не произошло временного пересечения двух одинаковых Айронов. Он даже почти уравнял скорость, так что теперь сфера неслась, лишь чуть отставая от островов. Только сейчас ифрит понял всю гениальность Искателя и его великий ум.
Вне себя от радости и счастья, Айрон совершил краткий перенос в пространстве и попал точно на нос головного острова, откуда его слизнул чёрный лоскут мрака.
Он не мог поверить своим глазам, осматривая остров — здесь всё было, как и прежде. Всё так же стоит дворец из драгоценных камней, всё так же растут друзы минералов вокруг алмазных дорожек, блуждающих по острову.
Неужели в его отсутствие ничего не произошло? Или Рушер решил, что отделался от своего противника и оставил острова ифритов без внимания — всё же главный враг его устранён. А действительно: зачем ему тратить силы на раззадоривание тех, кто ему не страшен. Ведь нет Айрона — нет точных сведений о нём.
Ещё на подступах к колонному дворцу он увидал толпу весёлых молодых ифритов — к Ровоаму прилетели гости с других островов. Во дворце шло веселье, огненные танцы, пение хора, взлетали праздничные фонтаны плазмы, искрились даже колонны.
Отчего веселье? Отец пропал, а он веселится.
На краткий миг ревность уколола сердце Айрона, но тут же растворилась в предчувствии радостной встречи с Ровоамом. Вон он, сидит на троне, смеётся с женщинами и друзьями. Он радостен — значит, всё прекрасно.
Плазменные глаза ифрита Ровоама словно споткнулись о высокую фигуру отца, когда тот появился среди колонн дворца.
— Папа? — удивился Ровоам. — Отчего ты тут?
— А где мне быть? — багровея аурой, спросил отец. — Я помешал вашему веселью?
Толпа гостей отхлынула к стенам и скрылась за колоннами, оставив Ровоама наедине с его отцом.
— А где мать? — спросил царь, странным взглядом рассматривая Айрона.
— Как это — где мать? — не понял тот. — Это я хочу тебя спросить: где мать?
— Послушай, папа, разве не ты сказал, что вы хотите прогуляться после боя с Рушером?
— Какого боя с Рушером?! — не поверил своему слуху Коэн.
— Ты забыл? Рушер напал на нас, и мы отбили его атаку! Ты научил нас, как надо с ним справляться: мы посылали снопы плазмы в чёрных мраков. Ты сказал, что это особым образом организованный вакуум — нечто вроде машин. Вспомнил: киборги! Вот как это называется. Мы отбили атаку.
— Да? — чуть слышно обронил Айрон, без сил стелясь на пол своим плазменным телом — он почувствовал вдруг, как огонь в нём умирает.