Огненные слёзы
Шрифт:
Ну а правители города, очевидно, считают, что такие показательные меры заставят человека, замыслившего преступление, ещё раз подумать о последствиях. И ещё Юта сильно подозревала, что таким способом, под жёстким контролем, они как бы выпускают на время людские страсти. Потому что в самой человеческой природе заключено желание прикоснуться к чему-то тёмному и зловещему. И власти позволяют людям это сделать, да ещё и поглумиться над тем, кого эта тьма поглотила, в отличие от них.
Думая о тех, кто за историю существования наказания оказался за стенами Лиатраса, девушка поспешно отступила от края. Пот градом катился по лбу и шее, струйками стекал по спине, щекоча между лопатками. Юта начала ощущать головокружение и поняла, что пора выбираться.
Уже взявшись за опоры крана, она ещё раз взглянула на город. Солнечные Башни, симметрично расположенные по периметру, подпирали белёсое небо. Они разбрасывали вокруг себя тысячи солнечных зайчиков, словно маяки в ночи, указывающие путнику дорогу. Если бы только было кому их увидеть…
Но пустыня необитаема. Она убивает любое живое существо за считанные часы. Так что Юта выкинула из головы романтические метафоры. Всё, что есть на этой планете, всё, что имеет значение, находится в этом городе и больше нигде.
***
Бабли сидел на том же месте, где Юта его оставила, хотя её не было больше четырёх часов. Только на компьютере вместо таблицы была открыта программа расчётов. Астроном-любитель неподвижно уставился в монитор, подперев голову рукой.
— Эй, Фински! Ты вообще вставал с этой табуретки? — громко спросила Юта, проходя мимо него в свою комнату.
Жутко хотелось принять душ — от пота и грязи кожа зудела и чесалась. Но воду уже отключили, теперь дадут только завтра в семь утра. В любом случае тратить её на то, чтобы два раза подряд принимать душ, неразумно. Ни она, ни Фински уже три дня не заполняли резервуары, а значит, питьевая вода может кончиться в любую минуту.
От неожиданного оклика Бабли подскочил, чуть не свалившись с табуретки.
— Прости, я, кажется, задремал, — откликнулся он, поправляя съехавшие на край носа очки. — Что ты спросила?
Юта сбросила с себя липшую к телу одежду, а затем начала рыться в шкафу в поисках чистой.
— Я спросила, ты так и просидел всё время на одном месте? — крикнула она, чуть поворачивая голову в сторону гостиной.
— Нет! — крикнул в ответ Бабли. — Я съездил в ЛАС, оставил заявку на астрономическое открытие у них в приёмной. Попасть к ним не проще, чем в Водную Долину.
— Я не сомневаюсь, что все двери ЛАС откроются перед тобой, как только они увидят твои расчёты.
— Очень на это надеюсь. А как твоя поездка? Не видела в пустыне «духов»?
— Это сказки, Фински, ты же знаешь. Страшные истории, которые рассказывают маленьким детям, чтобы раз и навсегда отбить у них желание совать нос в пустыню. Как будто она и без того недостаточно жуткая…
— Как знать, — в шутку возразил Бабли. — Представляешь, сколько народу было изгнано почти за тысячу лет? Думаешь, ни один не сумел выжить? Согласно теории вероятности, это возможно.
Юта вздохнула, вспоминая подёрнутый маревом безжизненный пейзаж. И песок, добравшийся почти до верха Стены. Надо будет проверить нормативы по его уровню. Но, даже не зная точных цифр, ясно одно: переселение, которое занимает не один месяц, уже должно было начаться.
— Ты не видел того, что видела я, — медленно ответила Юта. — Там невозможно выжить.
Она прошла на кухню и засыпала кофе в кофеварку. Часы показывали без четверти девять, скоро ей надо на вечернюю смену в кафе.
— Юта, скорее подойди! — голос Бабли звучал взволнованно.
Девушка поспешила в гостиную. Друг смотрел на экран включенного телевизора — старого, всего восемнадцать дюймов. На будущий год они планировали купить новый.
— Т-только что было с-сообщение в новостях, — Бабли снова начал заикаться.
Юта присмотрелась к нему: краски сошли с лица, маленькие глазки расширились.
— Что такое? — спросила журналистка, подходя к другу, и её голос дрогнул.
— Только что передали, что мэр умер.
— Да, и что?
Бабли посмотрел на девушку.
— Они сказали, что он умер у себя дома от сердечного приступа.
На Юту словно обрушился ледяной водопад. Сердце лихорадочно заколотилось, в ушах стоял шум воды. Нет, не воды, — собственной крови, бушующей в венах.
Опомнившись, Бабли затараторил, что это, должно быть, сделано специально, чтобы не пугать людей, но Юта уже не слушала.
— Мне надо идти, — прервала она тираду друга.
— Куда?! — воскликнул Бабли и поспешно вскочил.
— Надо успеть кое-куда перед работой.
— Я не знаю, куда ты собралась, но мне знаком этот взгляд. Ты опять станешь совать нос, куда не следует. — Фински был близок к тому, чтобы разозлиться, и это удивило Юту. — Я говорю тебе, что это плохая идея.
Но девушка только отмахнулась.
— Нельзя же всю жизнь работать официанткой. Я всегда знала, что однажды опубликую грандиозную сенсацию, и мою газету заметят. Но сперва каждому журналисту приходится копаться в грязи.
***
Вероятно, это было безрассудно и даже рискованно, но журналистский инстинкт пересилил предостережения разума. Юта должна была вернуться туда — на место преступления. Ей всё ещё было страшно и за каждым углом мерещились люди в серой форме. Но она убедила себя в том, что всё позади. Ей удалось сбежать. Убийцы её не видели.
Так или иначе, сейчас важнее другое — выяснить, за что убили мэра, и не связано ли это с тем фактом, что песок добрался почти до верха Стены.
Юта спустилась на минус первый этаж «Глобуса», сердце неровно бухало в груди. Она остановилась, чтобы взять себя в руки, и направилась туда, где всё случилось.
Первым, что насторожило — была абсолютная тишина. Не было слышно ни щелчков журналистских фотокамер, ни сирен скорой, ни переговоров полиции. Подойдя ближе, Юта обнаружила, что место преступления не было оцеплено. Более того, оно выглядело так же, как сегодня утром до происшествия.