Огненный колосс
Шрифт:
Банкир поднялся ему навстречу.
— Кедров не смог ничего сделать. Только что звонил, обрадовал, сукин сын! Он твой, Палач!
— О’кей, босс, как насчет звонка генералу?
Шеленгер закурил, отойдя к столу.
— Я позвоню ему ровно в 21–00. Роман по прибытии должен запросить у Кедрова красную папку. Это усадит его за стол! Все?
— Все!
— Иди! Да, одно условие: все акции устранения компаньонов предварительно обязательно согласовывать со мной.
— Ясно, босс! Вы будете в курсе всех моих дел! Но только исключительно вы один! Завтра, с утра, мы с Доулетханом на джипе проедем к месту предстоящей акции, проведем полную рекогносцировку, заодно посетим и схрон. 1 июля, перед общим совещанием, я изложу вам окончательный вариант действий по захвату груза! По нему и будем работать!
— Хорошо! Занимайся делами, Мурза!
Баркаев вернулся к себе, сразу, без всякой подготовки, обратился к Роману:
— Рома! Я хочу предложить тебе сегодня убить человека. Даже не человека — шакала в человечьем обличье.
— Убить? Но… я не смогу!
Палач подошел к нему вплотную, прошипел:
— Сможешь, Роман! После того, что я тебе расскажу, сможешь!
Молодой человек оставался в растерянности, продолжая автоматически переспрашивать начальника:
— После того, что вы расскажете мне?
— Да, Роман! Слушай и все внимательно запоминай!
Мурза отошел от молодого человека и повел рассказ об истории жизни Романа Гурцева. Баркаев не пропускал ничего, ни одной мелочи, которые знал сам. Молодой человек был поражен осведомленностью своего командира. И о многом ему было больно вспоминать! А Палач продолжал. Он в подробностях, красочно описывал наезды бандитов на молодую, счастливую семью Гурцевых. Их беспредел, оскорбления, угрозы, избиения.
Оборвав речь, Палач спросил у молодого человека:
— Ты никогда, Роман, не задавался вопросом, почему при твоем обращении в милицию, прокуратуру никто и пальцем не пошевелил, чтобы защитить вас?
Роман пожал плечами:
— Они требовали фактов, свидетельских показаний, еще чего-то, а где мне все это было взять?
— Нет, друг мой, не поэтому вас не защитили те, кто обязан был сделать это! А потому, что банда, перекупившая долг банка «Авангард», поставив тебя в сложные условия, того самого банка, главе которого ты до встречи со мной служил верой и правдой. Банда была прикрыта одним высокопоставленным чиновником ФСК, полковником. Это было тогда, в то смутное, беспредельное время, явлением обычным. Так вот это полковник за «крышу» и потребовал у бандитов вместо платы твою жену, Ольгу! Очень уж она ему понравилась!
Роман закрыл руками уши, прокричав:
— Хватит! Прошу вас! Не надо продолжать!
— Хватит?
Палач ударил по рукам Гурцева.
— Нет, дорогой мой, не хватит! Ты должен узнать все! Этот полковник, попользовавшись твоей супругой, продал ее одному своему кавказскому другу, в гарем. Тебе рассказать, как умирала Ольга?
Роман, сумевший огромным усилием воли взять себя в руки, тихо спросил:
— Оля… она… умерла?
Голос Палача звучал безжалостно:
— Да! Умерла! В муках! Она вскрыла себе вены, чтобы кровью смыть свой и твой, — Палач ткнул пальцем в грудь Роману, — в том числе, позор!
Молодой человек только и смог прошептать:
— Господи…
Мурза сел в кресло.
Наступило тягостное молчание.
Баркаев смотрел в окно, Доулетхан следил за Романом.
Тот стоял, покачиваясь, закрыв глаза.
Доулет еще подумал, а правильный ли выбор сделал Палач, поставив на этого парня, и не грохнется ли этот Рома на пол без чувств, как девица?
Роман не лишился чувств, из его закрытых век не выкатилось ни слезинки. Вместо этого он с хрустом сжал кулаки, губы его вытянулись в узкую ленту, и когда Гурцев открыл глаза, перед чеченцами стоял уже другой человек. Не слуга, не падший, смирившийся с унижением, слабак. Перед ними стоял мститель! Взгляд Романа приобрел холодный, металлический оттенок, брови сомкнулись, на скулах заиграли желваки.
Мурза, взглянув на Гурцева, подошел к нему, положил руку на плечо, сказав:
— Вот сейчас, брат, ты — Воин! И ты должен отомстить убийце своей жены. У нас, горцев, такое не прощается! Ни при каких условиях! За кровь — плата одна: кровь! За смерть — смерть!
Роман, глядя мимо Палача, сказал:
— С кем я должен рассчитаться за смерть Ольги? И я сделаю это, порежу ублюдка на куски!
Палач резко сменил тон. Нужного эффекта он добился, но ликвидация генерала должна быть подведена под самоубийство, лишь в этом случае она имеет смысл. А в таком состоянии, в котором сейчас находится Роман, допускать его к акции нельзя. Он действительно может просто порвать этого шакала в генеральской форме! И сделает это! Придется продолжить работу с ним.
— Успокойся, брат, присядь! Извини, что был жесток, может, мне и не следовало все раскрывать тебе, но меня возмутило то, как с тобой поступили. Я не сдержался. Извини за резкость и успокойся!
Роман повторил вопрос:
— Я спросил вас, кому я обязан отплатить за смерть жены?
— Ну, хорошо, хорошо! Я отвечу тебе, но перед этим дай слово, что будешь во всем слушаться меня, и сегодня же я предоставлю тебе возможность свершить акт возмездия!
Молодой человек прошептал сквозь сжатые зубы:
— Обещаю!
Палач указал на кресло:
— Еще раз прошу, присядь, в ногах, как у вас говорят, правды нет!
Роман послушно сел.
— Вы, командир, обещали назвать мне убийцу! Можете назвать! Я полностью контролирую себя и акцию, как вы ее правильно назвали, возмездия, проведу так, как определите вы! Клянусь памятью Оли!
Палач оценил состояние Романа, решил, что можно начать наводить его на жертву:
— Убийцей твоей жены, ее насильником, который продал, как животное, беззащитную и униженную, несчастную женщину, отправив ее на верную смерть, является хорошо известный тебе человек. Да, да, не удивляйся! И зовут его Юрий Сергеевич Кедров!
Тень пробежала по лицу Романа.
— Кедров! Я подозревал его, но подтверждений не нашел. Больше всего, как мне казалось, в пропаже Ольги был виноват, извините, Хоза Умаров.
— Хоза в твоем деле ни при чем! Как и Шеленгер не имеет к нему прямого отношения. В твоих несчастиях виноваты Басманов — прежний глава банка, Максимов, и Кедров. Генерал в первую очередь. Поэтому он первым и должен умереть.
Роман нервно закурил. Доулет молчал. Говорил Мурза:
— Но Кедров должен умереть так, чтобы его смерть выглядела результатом самоубийства. Вот тебе ствол, обычный «ПМ», из трофеев, отбитых у ментов в Чечне. Из него ты и должен застрелить негодяя!