Огненный шар. Повести и рассказы
Шрифт:
Кабинет. На экране я видел рамки портретов, старинный письменный прибор с фигуркой лошади. А рядом бежало перо… Кто сидел за этим письменным столом? Писатель, ученый, инженер? Или, может быть, взгромоздившись с ногами на высокое кресло, школьник готовил уроки?
Долго мы ходили с нашим аппаратом. Видимо, Андрей уже давно убедился, что предложенный им метод поисков сейфа ни к чему ни приведет. Сколько нужно затратить времени для того, чтобы исследовать все этажи! И не сейфом были в тот вечер заняты его мысли. Он все реже и реже смотрел на экран, беспокойно вглядывался в лица случайных прохожих, точно спрашивая: «Не
Да, тогда ему было не до поисков сейфа, так как прошло уже четырнадцать часов с тех пор, как Валя уехала из гостиницы.
Я настолько увлекся испытаниями, что не заметил, как мой ассистент исчез.
Остановившись у облицованной керамикой стены, я направил на нее луч аппарата. Мощный поток радиоволн прошел сквозь нее, как луч света через прозрачное стекло.
На экране появился металлический скелет кресла. Над ним я увидел оправу очков, и дальше — совершенно невероятное: тонкая извивающаяся змея, выпустив острое жало, вдруг стала подбираться к лицу человека, — во всяком случае, я представлял себе, что ниже очков должен быть нос, рот. Я даже заметил металлические зубы. Вот сюда и подбиралась змея.
Мне стало не по себе, должен в этом признаться по совести. Невероятные предположения приходили в голову. Помню, как подскочили вверх дрожащие очки. Из-за окна послышался приглушенный стон.
Я невольно вздрогнул, не понимая, что же могло твориться за стеной. На всякий случай стал искать подъезд, где и увидел освещенную лампочкой черную стеклянную табличку: «Зубной врач М.С. Уманский. Лечение и удаление зубов без боли».
Со вздохом облегчения я прислонился к стене. Ничего страшного не произошло. Видимо, крикнул бедный пациент. Голос я слышал в форточку. Откровенно говоря, я ему посочувствовал, но в то же время с досадой подумал о совершенно непонятных явлениях, с которыми нам приходится встречаться.
Судите сами: вот стоит человек с аппаратом, его незримые лучи позволяют видеть за стеной, как зубной врач, пользуясь приемами и техникой буквально средневековой давности (неважно, что за последние десятки лет бормашина вертится от мотора, а не от ноги врача), «без боли» сверлит долотом в зубах у стонущего пациента. Мне всегда это казалось удивительным анахронизмом, и он меня возмущал своей особенной нелепостью. Ведь врачи других специальностей не только уничтожили боль, они научились оперировать сердце и мозг, научились спасать человека от страшнейших, когда-то неизлечимых болезней, открыли новые препараты и создали первоклассную медицинскую технику.
Я помню, с чувством обиды и какой-то непонятной злости вновь направил объектив на кабинет врача. Как везде и всюду, даже в лучших клиниках, я увидел на экране печально знакомую миллионам людей бормашину, вероятно изобретенную испанской инквизицией.
В зубоврачебной практике она, видимо, навсегда останется высшим достижением современной техники.
Самым безудержным фантастом я считал одного молодого врача. Он доказывал, что даже сейчас можно обходиться без этих машин, незачем сверлу жужжать во рту человека, находящегося в полном сознании. Он чувствует, будто ему просверливают череп за то, что избегал одонтологов. Мечтатель успокаивал: найдены действительно обезболивающие средства; отныне кончается средневековье и зубные врачи тоже могут называться исцелителями. Я ему не верил и упорно не хотел садиться в страшное кресло, так же как и многие мои товарищи, готовые потерять все зубы, только бы не быть жертвой непонятной отсталости этой области медицины.
Раздумывая над судьбой одонтологии, я долго стоял у стены и слышал сквозь форточку все тот же знакомый стон. Оглядевшись по сторонам и не найдя Андрея, я опять стал наблюдать, что творилось на экране.
Мне было трудно оторваться от него. Дрожала и покачивалась черная змея. Она вызывала во мне самые мрачные воспоминания… Ведь за несколько дней до этих событий я вновь решился встретиться с одним из представителей ненавистной мне отрасли медицины. Ничего хорошего из этого не получилось. Но это так, к слову, воспоминания не из приятных.
Вернемся к событиям того вечера.
Металлическая змея на экране скользнула вниз, и очки повернулись в мою сторону. Я чуть не вскрикнул от изумления. Опять увидел я знакомые зубные протезы, застежку «молнию», два кольца на левой руке, запонки с камнями, десятки мелких признаков, по которым сразу узнал человека, стоявшего вчера вечером за дверью моей комнаты.
Удивительное совпадение. Размышлять было некогда: очки приподнялись, и человек встал с кресла. Понятно, что я не мог упустить возможности встретиться с ним.
Я вбежал в парадный подъезд, но позабыл посмотреть на табличке номер квартиры врача. Возвращаться было поздно, я боялся, что не встречу интересующего меня человека. Я ходил около массивных дубовых дверей и пытался найти табличку с фамилией врача. Позвонил наугад. Мне долго не открывали.
«Наверное, не здесь», — решил я и, досадуя на свою рассеянность, вернулся на улицу. Оказалось, что квартиру я определил правильно. Снова нетерпеливо позвонил. Дверь открыла заспанная женщина и, зевая, проводила меня в приемную.
Я поставил аппарат под кресло. Дверь кабинета завешена темно-зеленой портьерой. Оттуда должен выйти человек, который мне был необходим. Мучила тревога: узнаю ли его?
Скрипнула дверь. На пороге кабинета показался врач с черной ассирийской бородкой. Он посмотрел на меня проницательно и строго, словно гипнотизер, и широко откинул портьеру.
— Прошу вас!
Я растерялся. Неужели человек, которого я искал, уже успел уйти? А что, если он там, в кабинете?
— Прошу, — уже не скрывая своего нетерпения, не отрывая от меня острого, сверлящего взгляда, повторил хмурый врач.
Будто под гипнозом, я медленно пошел за ним, думая о том, как все ему объясню.
Широкая спина в халате не давала возможности заглянуть внутрь кабинета. Я помню, у меня появилось тогда странное желание посмотреть сквозь нее «Всевидящим глазом».
Врач предупредительно взял меня под руку и посадил в кресло. Оглядевшись по сторонам, я вздохнул. В кабинете, кроме врача, никого не было.
Наверное, я разминулся с человеком, которого искал, в тот момент, когда смотрел табличку. Уже решил извиниться перед врачом и спросить у него о только что ушедшем пациенте. Однако проклятая стеснительность не позволила это сделать. Неудобно поздним вечером просто так приходить к врачу и задавать ему нелепые вопросы. Решил немного выждать. Он положит вату с лекарством на зуб, который у меня действительно часто болел, — тогда удобнее расспрашивать.