Огненный ветер
Шрифт:
"Ну вот и всё… выше нос Сатена!"
Сполоснув лицо холодной водой, она вытерлась полотенцем и направилась в гостиную.
— Домочадцы… прошу собраться в комнате, у меня важное сообщение! — громко объявила девушка.
Родители появились одновременно, будто ожидали её приглашения.
— Что за пожар, дочка?! — спросил Станислав Алексеевич.
— Присядьте, разговор предстоит непростой, — ответила Стелла, наблюдая, как отец с матерью устраиваются на диване.
— Мы тебя слушаем, — немного обеспокоенным голосом произнесла Вера Владимировна.
— Родители…вы только не переживайте, — начала девушка. — Сегодня, декан факультета предложил мне поучиться за границей… Я уже внесена в список кандидатов, необходимо лишь ваше согласие.
— Стеллочка… ты же только что поступила в университет… Зачем куда-то уезжать? Ведь здесь твой дом…мы… а там что… незнакомая чужая страна, — поддавшись первым эмоциям, Вера Владимировна сразу же попыталась отговорить дочь.
— Родители, но вы даже не поинтересовались куда я собираюсь.
— И куда же? — спросил отец.
— В Индию, — невозмутимо ответила Стелла и добавила, — по программе обмена студентами.
— Дочка, тем более, это же не совсем цивилизованная страна… там столько всяких заболеваний…и жара нестерпимая! Как ты выдержишь всё это?! — ухватилась за спасительную соломинку мать.
— Мама, во-первых, страна имеет давнюю истории и великую культуру, а во-вторых, как вы наверно помните, я всегда мечтала познакомиться с обычаями индийского народа. В конце концов, я уже взрослая и ты мама сама об этом недавно говорила…Вспомни Адлер!
— Нет, тебе кажется что ты взрослая… ты совсем ещё ребёнок и всегда для нас им останешься!
— Зачем ты противоречишь себе мама…ты же понимаешь, что я не могу всю жизнь просидеть возле вас!
— Стелла… я не хочу тебя отпускать! — упрямо заявила мать.
— Мама, это несколько эгоистично с твоей стороны… Что тебя смущает?
— Я не могу это объяснить, но чувствую что-то нехорошее…
— Глупости всё это, просто ты не хочешь расставаться со мной.
— А разве этого мало, ты же наша дочь…Стасик… ты то, что молчишь, скажи хоть что нибудь! — в отчаянии воскликнула Вера Владимировна.
— Дочка, ты не хочешь подумать, ну хотя бы несколько дней, чтобы взвесить своё решение? — предложил отец.
— Я уже подумала папа…такое предложение бывает раз в жизни, не хотелось бы потом сожалеть…
— Всё равно я против этой поездки, твоё желание безрассудное! — настаивала мать.
— Извини мама, но решение принимать буду я! — уже с недетской твёрдостью проговорила девушка.
На глазах Веры Владимировны навернулись слёзы, она отвернулась, видимо понимая, что уже не сможет воздействовать на дочь. Стелла подсела к ней и нежно обняла.
— Всё будет хорошо мамочка… так надо…
— Ну что ж, если решение принято, то мы мать должны его поддержать. Возможно, это действительно шанс увидеть другой мир… Когда ещё появиться такая возможность? — произнёс отец, обнимая рыдающих женщин.
В окнах квартиры Кудрявцевых ещё долго горел свет, семья уже более позитивно, хотя и со слезами обсуждала предстоящую жизнь дочери.
Прошло три недели и все необходимые документы, касающиеся отъезда, были подготовлены. Но вначале, Стелла должна была добраться поездом до Москвы, где собиралась вся группа студентов. В честь своего отъезда, она устроила чаепитие, с тортами и конфетами. На прощальный вечер, в аудитории университета собралась вся её группа во главе с куратором. В течение двух часов ребята обсуждали дальнейшую учёбу Стеллы, забрасывали её всевозможными вопросами, но всё же с грустью касались темы расставания.
Когда все разошлись, к ней подошла Татьяна Лебедева. Однажды их сблизила любовь к музыке. Татьяна, так же жила в своём собственном мире, в который старалась не допускать посторонних. Но со Стеллой всё было иначе, их связывало нечто общее.
— Жалко что уезжаешь, — с грустью произнесла Татьяна. — Без тебя Стеллочка на душе будет пусто, особенно в первое время…
— Ты говоришь так, словно мы расстаёмся навсегда.
— Всё так и есть…
— Танюша, ты это серьёзно?
— Да…я знаю… я чувствую это, мы больше не увидимся никогда… Может быть, я говорю глупости, но я знаю…так надо…ты другая, и у тебя иной путь. Будь счастлива!
— Спасибо тебе за всё, Танечка, — с нежностью произнесла Стелла, обнимая свою подругу.
В назначенный день отъезда, Кудрявцевы пробирались через встречный поток людей к третьей платформе, на которой находился поезд Красноярск — Москва. На улице уже заметно темнело и обдавало морозцем. Наконец, совершив небольшой пробег с вещами, они нашли свой вагон. Каково же было удивление Стеллы, когда возле вагона она увидела ребят своей университетской группы вместе с куратором Аллой Степановной. А рядом с ними, в военной форме стоял грустный Вадим. Прощание оказалось недолгим, вскоре гудок тепловоза возвестил об отправлении поезда. Стелла наскоро обнималась с ребятами и поцеловала в последний раз Вадима, уже ничего не обещая ему. Затем, она крепко обняла родителей и горячо расцеловала. И уже из тамбура, понимая, что прощается с этими людьми навсегда, успела крикнуть:
— Спасибо вам за всё, родные мои!
Тепловоз набирал скорость… как-то незаметно скрылось из виду здание железнодорожного вокзала, но она точно знала, что провожающие, ещё какое-то время будут глядеть в след уходящему поезду…
Часть третья "На роковых весах"
На роковых весах Божественной Фемиды
Сознание веков, меча рождая глас,
Сложило все права с великой Атлантиды
Отметив в Небесах её последний час.
Глава первая
Мастер Цзяньян сидел на внушительном валуне и внимательно наблюдал, как его ученик отрабатывал технику одного из древнейших стилей ушу Нань цюань. Находясь в устойчивой позиции, молодой мужчина чередовал короткие и длинные удары по воображаемому противнику, его жёсткие движения плавно переходили в мягкие и вновь "взрывались" освобождённой энергией… После часа занятий, мастер обратился к ученику:
— Достаточно… передохни немного и продолжим.
Пока мужчина бегал умываться к водопаду, что-то заставило Цзяньяна заглянуть в своё прошлое… Уже минуло почти десять лет как он поселился в юго-восточной части Тибетского нагорья, вдалеке от мирской суеты, чтобы постичь свою бессмертную сущность. Ещё с юных лет он невольно задавался вопросом о тайне бытия, изучая философию буддизма и даосизма у достойных последователей этих учений. Его интересовало всё, что хоть как то могло приоткрыть завесу неведения и показать дорогу к истине. За прошлые годы он сумел овладеть навыками управления энергией через различные техники ушу и цигуна, добившись в этом выдающихся результатов, но всё равно до конца удовлетворён не был. Когда-то, у него была даже своя школа восточных единоборств, но в один прекрасный момент он почувствовал острую необходимость удалиться в уединение, чтобы окончательно слиться с бесконечным Дао. Однажды, к всеобщему огорчению родственников и учеников, Цзяньян объявил о своём намерении уйти из мира в отшельничество… Проделав нелёгкий путь из северной части Китая к Тибетскому плоскогорью, он долго искал подходящее место для своей последней земной обители, пока не остановился на одной из пещер в долине реки на склонах среднегорья. Место оказалось вполне удачным, поблизости находились источники с питьевой водой, а в нижних ущельях долины зеленели лесные массивы, состоящие из смешанных пород деревьев. Со временем, Цзяньян оборудовал в пещере двускатный шалаш из сосновых жердей, покрыв его с внешней стороны мхом и корой деревьев, а пол застелил ровным слоем хвои. Рядом с пещерой, Цзяньяна возделал небольшие участки земли, засеяв их ячменём, гречихой и фасолью. Собранного урожая ему вполне хватало для пропитания. Через пару лет, мастера всё же разыскали близкие родственники, и в дальнейшем стали периодически навещать. А лет пять назад, его любимый внук Чжао, посадил возле пещеры две яблоньки, одна из которых прижилась и даже взялась плодоносить. Наверное жизнь Цзяньяна так бы и продолжалась в размеренном ритме уединённого существования, но три месяца назад всё координально изменилось. Как обычно мастер Цзяньян пребывал в глубокой медитации с обращённым на восток взором, созерцая свою внутреннюю сущность, но вдруг его интуитивное зрение почувствовало приближающихся людей. Он перевёл взгляд вниз к подножию горы и увидел два человеческих силуэта. Спустя некоторое время появились уставшие путники, один из которых был его родным внуком.