Огненный завет (Братство пламени)

Моррелл Дэвид

— Как же тогда Джозеф ориентировался в темноте?

Вместо ответа лейтенант раздвинул шторы, и комнату осветили тусклые лучи солнца, заставив Тэсс зажмуриться и некоторое время постоять с закрытыми глазами, пока она не привыкла к свету. Но открыв глаза, она снова зажмурилась, однако на этот раз потому, что увиденное привело ее в замешательство.

Темный предмет, очертания которого она смутно уловила в углу, оказался лежащим на полу матрасом. Нет. Даже не матрасом. Сплетенная из пеньки циновка шести футов длиной, трех футов шириной

и толщиной в один дюйм.

— Джозеф себя не очень-то баловал, — заметил Крейг. — Подушки нет. Простыней нет. Только одно это одеяло. Я смотрел. В шкафу нет других.

У Тэсс застучало в висках. Ее поразило то, что одеяло, о котором говорил лейтенант, было свернуто в ногах циновки так же аккуратно, как развешены в ванной полотенца и мочалка.

— А вот вам ответ, как Джозеф ориентировался в темноте, — сказал Крейг.

Боль в висках нарастала. Тэсс посмотрела туда, куда показывал лейтенант, и покачала головой. Рядом с циновкой в блюдечках стояла дюжина свечей.

— Почему-то мне не кажется, что он попросту хотел сэкономить на электричестве, — проговорил Крейг.

Справа, от циновки Тэсс увидела простой сосновый книжный шкаф с тремя полками. Чувствуя тяжесть в груди, она подошла и посмотрела названия книг. «Утешение философией», «Избранные диалоги Платона», «Священное писание. Комментированное издание Скофилда», «Элеонора Аквитанская», «Искусство куртуазной любви», «Последние дни планеты Земля».

— Похоже, он и не слышал о списке бестселлеров из «Нью-Йорк таймс», — сказал Крейг. — Философия, религия, история. Тяжелый случай. Не хотелось бы мне провести с ним выходные. Не очень-то повеселишься.

— С ним не было скучно, — рассеянно ответила Тэсс, поглощенная изучением книжных полок. — Здесь есть несколько книг о природе.

— Да. Это еще один ваш общий интерес.

Несмотря на все усилия, Тэсс не удавалось сдержать дрожь. Она провела указательным пальцем по корешку книги «Тысячелетие» и заметила рядом книгу под названием, написанным не по-английски. Книга была переплетена в основательно потертую кожу и выглядела очень старой.

— Можно посмотреть?

— Если вы поставите ее точно на то же место, откуда взяли, — предупредил Крейг.

Тэсс осторожно сняла книгу с полки и внимательно оглядела ее потрескавшийся переплет. «El Circulo del Cuello de la Paloma».

— Вроде как испанский, — сказал Крейг.

— Правильно.

— Я и английский до сих пор толком не знаю. Вы ее сможете прочесть?

— Нет, — огорченно вздохнула Тэсс. — В старших классах я учила испанский, но все вылетело из головы.

— Посмотрите, что написано под названием, — сказал Крейг и, запинаясь, с трудом прочел: — «Абу Мохаммед Али ибн Хазм аль-Андалуси». Я так понимаю, это имя автора. Едва помещается на обложке. «Мохаммед»? Похоже на мусульманина.

Тэсс кивнула, записала в блокнот название и фамилию автора и открыла книгу. Страницы ее были хрупкими, весь текст — на испанском. Она нетерпеливо перевела "взгляд

на другую полку, особенно ее заинтересовала Библия Скофилда. Что-то показалось в ней необычным. Тэсс осторожно поставила на место испанскую книгу и, вынув Библию, обнаружила, что она выглядит непривычно тонкой. Озадаченная, Тэсс заглянула внутрь и поразилась, увидев, что в книге не хватает большей части страниц. Они были аккуратно вырезаны ножом или ножницами.

— Зачем это надо было делать?

— Вот еще одна из многих загадок, которую мне хотелось бы разгадать, — ответил Крейг.

Тэсс прочла названия глав на верху оставшихся страниц, испещренных многочисленными пометками.

— Он вырезал все, за исключением предисловия и… — она полистала книгу, — Евангелия от Иоанна, Посланий Иоанна и Откровений Иоанна. Не понимаю.

— И не вы одна. А вот это… — Крейг кивнул. — Как бы эта проклятая, штука ни называлась. На книжном шкафу. Ничего подобного мне никогда не приходилось видеть.

Тэсс подняла глаза. Она заметила эту вещь, когда подходила к книжному шкафу, но не стала ломать себе голову над тем, что бы она могла значить, в надежде, что другие вещи в комнате помогут это прояснить. Это была скульптура, а если точнее — скульптурный барельеф высотой и шириной в один фут, выполненный из белого мрамора. Скульптура изображала длинноволосого, мускулистого, красивого юношу, который, оседлав быка и оттянув назад его голову, вонзал ему в горло нож. Кровь струёй лилась на нечто походившее на колосья пшеницы, торчащие из земли; Рядом собака пыталась дотянуться и лизнуть капли крови в то время, как змея устремилась к пшенице, а скорпион жалил быку яички.

Справа и слева эту ужасную композицию дополняли факельщики. Правый держал факел пламенем вверх, а левый — вниз. Над правым факельщиком парила птица, по-видимому сова, — толком не разберешь. Птица уставилась немигающими глазами на вонзенный в глотку быка нож и льющуюся струёй кровь.

— Что это означает? — спросил Крейг. — С тех пор как сегодня утром я увидел ее, она не дает мне покоя.

Тэсс не могла вымолвить ни слова. Рот ее наполнился горечью. По спине пробежал озноб.

— Это… — наконец проговорила она. — Ужасно. Отвратительно. Чудовищно.

— Ну да, этакая милая вещица для украшения интерьера дома, такую везде и всюду встретишь.

На стене позади барельефа, словно имитируя факелы на картине, были прикреплены подсвечники — один основанием вниз, другой — вверх. Под последним было подставлено блюдце, чтобы туда капал воск.

— Джозеф не очень-то заботился о соблюдении правил пожарной безопасности, — сказал Крейг. — Если бы домовладелец узнал об этих свечах, ваш друг тут же оказался бы на улице со всеми своими немногочисленными пожитками. Удивительно, как он не спалил дом.