Огнепад (Сборник)

Уоттс Питер

– И все-таки.

Инопланетная сила, способная одновременно, без всякого предупреждения сбросить в атмосферу Земли шестьдесят тысяч наблюдательных зондов. Сила, которая появилась и исчезла за секунды, застав планету со спущенными штанами, и получила бог знает сколько компрометирующих снимков, по бог знает какому числу волн, прежде чем папарацци сгорели в атмосфере и превратились в неотслеживаемую железную пыль. Сила, подобную которой никто никогда не видел ни до, ни после, несмотря на все усилия ее найти.

– Полагаю, светлячков можно признать общей угрозой, – согласился

Брюкс.

– Полагаю, так, – Мур снова обернулся к военной стене.

– А почему они вообще начали драться? Какие претензии у вампирши к горстке монахов?

Полковник какое-то время молчал, затем произнес:

– Ничего личного, если ты подумал об этом.

– Что тогда?

Мур вздохнул:

– Ну… дело привычное, как везде. Увеличение энтропии. Война реалистов против Небес. Наногистомиты в Хоккайдо. Исламабад в огне.

Брюкс удивленно моргнул:

– Но Исламабад еще…

– Черт! Забежал вперед. Дай срок, – полковник пожал плечами. – Брюкс, я не пытаюсь говорить уклончиво. Ты попал в переплет, поэтому я скажу тебе то, что смогу, – если это не подвергнет тебя еще большей опасности. Но многое придется принять… на веру.

Дэн еле сдержал смех. Мур взглянул на него.

– Прости, – объяснил. – Просто сейчас столько всего говорят о Двухпалатниках, их научных открытиях и поиске Истины. Наконец я попал внутрь этого огромного здания и слышу только: «Поверь», «Если на то будет воля Божья» и «Прими на веру». В смысле, по идее, этот орден основан на поиске знаний, а правило номер один здесь – не задавай вопросов.

– Дело не в том, что у них нет ответов, – ответил Мур, помедлив, – А в том, что мы, по большей части, не можем их понять. Можно, конечно, прибегнуть к аналогиям. Запихнуть трансгуманистические озарения в крошечные формочки человеческих представлений. Но тогда получишь, в основном, кровоточащие метафоры с переломанными костями, – Он поднял руку, предвидев возражения Брюкса. – Я знаю, это страшно раздражает. Просто у людей есть одна очень дурацкая привычка: они считают, что осознали реальность если поняли аналогию. Когда упрощаешь нейрохирургию до уровня дошкольника, не стоит удивляться, что ребенок взял микроволновой скальпель и начал резать, пока никто не видит.

– Тем не менее, – Брюкс взглянул на стену, где сияли желтые и оранжевые буквы «АЭРОЗОЛЬНАЯ УСТАНОВКА». Там, где прошлой ночью бушевал смертельный торнадо. – Двухпалатники решают свои проблемы вполне в духе старых добрых исходников.

Мур еле заметно улыбнулся:

– Это да.

***

Дэн нашел Лианну на лестнице перед входом. Синтет смотрела на закат, держа поднос с ужином на коленях, и оглянулась, когда Брюкс открыл дверь.

– Я спрашивала про мозгоусилители. Безрезультатно. Линия сборки то ли занята, то ли еще что.

– Все равно спасибо.

– Может, они есть у Джима? Если ты еще не спрашивал.

Брюкс взял поднос в одну руку, а второй принялся массировать лицо, пытаясь унять боль в глазах.

– Ты не против, если я сяду рядом?

Она махнула рукой вдоль ступени, широкой и массивной, как в соборе.

Дэн принял приглашение, взял тарелку:

– Я хочу сказать по поводу утра…

Она глядела в сторону горизонта. Солнце в ответ озаряло лучами ее лицо и подчеркивало скулы.

– Извини, – закончил Брюкс.

– Забудь! В клетке никому не нравится.

– И все же. Мне не стоило набрасываться на гонца с дурными вестями. Неожиданный порыв ледяного ветра обдал плечи.

Лианна покачала головой:

– По-моему, бросаться вообще ни на кого не стоит.

Дэн поднял глаза. С неба подмигивала Венера, и он задумался, попали эти фотоны ему в зрачок по прямой линии, или им в последнюю наносекунду пришлось маневрировать вокруг разлива изгибов и углов. Бросил взгляд на растрескавшуюся пустынную землю, пристально посмотрел на иззубренную топографию вдалеке. Задался вопросом, сколько невидимок прямо сейчас наблюдают за ним.

– Ты всегда ешь тут?

– Когда могу, – заходящее солнце растянуло тень Лианны по бастионам позади, превратив в великаншу, силуэтом отраженную в оранжевом сиянии. – Здесь все такое… сильное. Понимаешь?

Ребристые облака миллиона оттенков желтовато-розового цвета скользили по оранжево-пурпурному небу.

– И сколько это будет продолжаться? – спросил Брюкс.

– Что?

– Ну, они прячутся там, мы ждем здесь. Когда кто-то сделает решительный шаг?

– Старомодник, расслабься, – она покачала головой и сумрачно улыбнулась, – Ты можешь известись вконец, гадать целый месяц, и я гарантирую, не придумаешь ничего, о чем бы наши хозяева не подумали еще на прошлой неделе. Они уже все проанализировали с пяти разных точек зрения и весь день предпринимают необходимые действия.

– Например?

– Меня не спрашивай, – она пожала плечами. – Я бы, скорее всего, ничего не поняла, даже если бы мне все сказали. У них совсем другая проводка, не похожая на мою.

«Роевой разум, – напомнил себе Брюкс. – И синестезия, если не ошибаюсь».

– Но ты же их понимаешь, – возразил Дэн, – Это твоя работа.

– Не так, как ты думаешь. И не без модификации с моей стороны.

– Так как?

– Я не знаю и не уверена, что смогу объяснить, – признала она.

– Да брось!

– Честно. Это как дзен, игра на фортепиано или быть сороконожкой на Небесах. Стоит подумать о том, что делаешь, и все – ты облажался. Надо попасть в эту зону.

– Они же все равно тебя как-то тренировали, – настаивал Брюкс. – Должен быть вполне осознанный процесс обучения.

– С твоей точки зрения, по-другому нельзя, да? – Она прищурилась, глядя на какого-то невидимого монстра, по-прежнему скрывавшегося от глаз Брюкса, – Но они вроде это… обошли. Встряхнули мозги импульсом ультразвука, и в следующий момент я поняла, что прошли четыре дня, и у меня есть все нужные рефлексы. Тут такое дело, что их понимаю даже не я сама, а скорее мои пальцы. Фонемы, ритмы, жесты, иногда движения глаз… – Лианна нахмурилась. – Я вбираю эти подсказки и уравнения, будто они приходят ко мне постепенно, одна за другой. Я их записываю и отсылаю, а на следующий день они появляются в последнем номере журнала «Наука».