Огонь души

Фанетти Сьюзен

Ее тело не было похоже на тела женщин, виденные доселе Леофриком. Живот бугрился мускулами, а еще руки и ноги, плечи, спина — каждая часть ее тела была очерчена, как у сильного мужчины, хоть и была меньше по размеру. Если бы не грудь и гладкий, почти безволосый лобок, ее тело могло бы показаться мужским.

И как и у тех мужчин, которых он видел, у этой женщины на коже была картинка — что-то извивающееся, ползущее по ее бедру.

«Дракон», — подумал Леофрик.

Она снова зарычала, и на этот раз все закончилось кашлем.

Король

был прав. Она была больше животным, чем человеком, больше мужчиной, чем женщиной.

— Мы хотим, чтобы она страдала за Дреду, — наконец произнес король, используя «мы» в качестве выражения королевской воли. — Мы хотим, чтобы она страдала очень долго. Делайте, что хотите, но не убивайте ее и не ускоряйте ее смерть, пока мы этого не пожелаем.

Начальник тюрьмы поклонился.

— Как пожелаете, ваше величество. Мужчины уже взяли бы ее, если бы не ваш приказ.

Без носа у него был гнусавый, слабый голос, который мог бы показаться смешным, если бы в их мире еще оставалась хоть капля смеха.

Стоя рядом с отцом, Леофрик заметил, как судорога горя пробежала по его лицу.

— Да, пусть они пользуются ей. Но не наполняйте ее семенем. Нам не нужны дети.

— Неужели она прожила бы так долго, что смогла бы выносить ребенка, сир? — удивленно спросил Эдрик.

Король уставился на фигуру на полу.

— Может быть. Она будет страдать, пока не пройдет наша скорбь.

Он вышел из камеры. Леофрик встретился взглядом с братом. Если их отец намеревался сохранить жизнь этой женщине до тех пор, пока не перестанет оплакивать Дреду, то она будет страдать очень долго.

— За мной! — позвал король, и Леофрик последовал за Эдриком в другую комнату, где их ждал отец.

Надзиратель захлопнул дубовую дверь и повернул железный замок, и Леофрик понял, что пленница осталась в полной темноте.

— Где гувернантка? — спросил король.

— Она на другом уровне, сир, — ответил смотритель. — Не под землей.

— Отведи нас к ней.

Они поднялись на уровень, где содержались другие пленники — не аристократы, но близкие к ним люди. В этих камерах была скромная, но удобная мебель и маленькие, но все же окна.

Надзиратель открыл окно в двери камеры, и король заглянул внутрь. И снова Леофрик увидел, как судорога исказила его отца.

Он спросил себя, не обратился бы на него отцовский гнев, если бы король узнал, что он защищал служанку и прикрывал побеги Дреды.

— Вызовите палача. Ее голова оказалась слишком пустой, поэтому мы снимем ее с плеч.

Он развернулся, затем остановился и развернулся обратно.

— Она блондинка.

— Да, сир, — надзиратель склонил голову набок, услышав странные слова короля.

Леофрик, не имея возможности заглянуть в камеру, спросил себя, а помнит ли он цвет волос этой женщины. Он всегда видел ее с покрытой головой, как и было положено женщинам ее положения.

— Ты говоришь, что эта

дикая сука — их лидер?

Леофрик посмотрел на брата, который, казалось, был так же озадачен этими словами отца, как и он сам.

— Леофрик, ты говорил так?

— Да, ваше величество. Мне так показалось.

— Значит, ее хватятся. И придут за ней.

— Возможно, сир, — ответил Эдрик. — Но их осталось совсем немного. Мы заставим их повернуть назад задолго до того, как они доберутся до замка.

— Нет.

— Сир? — спросил Эдрик.

— Отец? — одновременно спросил Леофрик.

Но их отец повернулся к начальнику тюрьмы и захлопнул окошко.

— Заплетите ей волосы, как были заплетены волосы этой суки, прежде чем отрубите ей голову. Потом вырвите глаза и изуродуйте лицо так, чтобы ее не узнали.

Он резко повернулся на каблуках и посмотрел на своих сыновей. Леофрик никогда раньше не видел такого выражения в глазах своего отца. Это было больше, чем горе или ярость. Это было похоже на безумие — и это казалось безумием: осквернять тело христианской женщины, хоть и была она неблагородна и осуждена на смерть.

— Вы отнесете голову обратно в лагерь разбойников и бросите ее им. Пусть они знают, что мы убили их женщину, и пусть думают, что она мертва. Пусть они это почувствуют. А потом дайте им уйти. Не давайте им боя. Заставьте их бежать.

— oOo~

Они ехали под золотым и синим знаменем своего отца, а следом шел целый отряд солдат. Эдрик забрал топор дикарки, решив вернуть его варварам вместе с изуродованной головой. Это помогло бы сделать обман более правдоподобным.

Усталый и павший духом, Леофрик не испытал никакого удовлетворения, когда они подошли к все еще тлеющим остаткам лагеря разбойников. Зловоние смерти наполняло его нос и легкие. Тела их собственных солдат и лошадей все еще лежали по земле.

Трупы дикарей были свалены в кучу, как дрова. От лагеря мало что осталось. Но когда Эдрик, Леофрик и Дунстан подъехали, враг подобрал свое оружие и двинулся вперед, готовый снова вступить в бой.

По сигналу Эдрика конные лучники рассредоточились, образовав вокруг них дугу. Они натянули тетивы и стали ждать.

Эдрик спешился, и Леофрик последовал за ним. С кожаным мешком на плече и топором за спиной его брат шагнул вперед. Положив руку на рукоять меча, Леофрик прикрывал его спину

Гигант был жив, как и его женщина. Рука и грудь женщины были обмотаны повязкой, но она встала рядом со своим спутником и светловолосым воином, который тоже был перевязан.

Великан казался неуязвимым.

— Кто-нибудь из вас говорит на нашем языке?

В ответ на вопрос Эдрика светловолосый воин шагнул вперед, и гигант последовал за ним, держа в руке топор. Когда женщина тоже подошла к ним, гигант остановил ее, положив руку ей на плечо.