Огонь и лед
Шрифт:
— Пожалуй, надо заставить тебя делать побольше упражнений! — озабоченно проговорила Щербатая. — Это поможет тебе разработать лапу.
— Нет уж, спасибочки! — быстро крикнула Пепелюшка. — Это ужасно больно!
— Тебе и должно быть больно! Это показывает, что упражнения приносят пользу, — старуха повернулась к Огнегриву. — Может, ты сумеешь убедить эту упрямицу побольше тренироваться! Я иду в лес, надо выкопать немного корней окопника.
— Попытаюсь, — пообещал Огнегрив удаляющейся целительнице.
— Ты сразу поймешь,
Спасибо, что зашел проведать! Она уселась и, поморщившись, подтянула под себя больную лапу.
Мне так не хватает тебя, — проурчал Огнегрив. — Я скучаю без наших тренировок, — сказал он и тут же понял, что этого не следовало говорить.
Пепелюшка с тоской посмотрела на него и тяжело вздохнула.
Я тоже! Как ты думаешь, когда я смогу начать тренироваться?
У Огнегрива упало сердце. Значит, Щербатая еще не сказала Пепелюшке, что ей никогда больше не стать воином…
— Я думаю, что упражнения, о которых говорила Щербатая, должны быстрее поставить тебя на ноги, — уклончиво ответил он.
— Ладно! — легко согласилась Пепелюшка. — Только недолго!
Она легла на бок и принялась вытягивать лапу.
Она вся напряглась от боли. Затем, крепко стиснув зубы, Пепелюшка стала медленно двигать лапой взад-вперед.
Просто замечательно! — похвалил Огнегрив, стараясь скрыть горечь, которая, как камень, лежала где-то в животе.
Пепелюшка уронила лапу и немного полежала, не шевелясь, потом с усилием поднялась и покачала головой.
Я никогда уже не стану воином, правда? Огнегрив понял, что не может солгать ей.
Нет, — прошептал он. — Если бы ты знала, как мне жаль!
Он нагнулся и лизнул ее в голову. Пепелюшка постояла, потом с тяжелым вздохом опустилась на землю.
Я так и думала, — сказала она. — Просто… Просто порой мне снится, что я снова в лесу, что охочусь вместе с Папоротником… А потом я просыпаюсь, и боль в лапе напоминает, что я уже никогда не буду охотиться! Это так ужасно… Я не могу этого вынести, вот и придумываю, что, возможно, когда-нибудь все-таки смогу!
Этого Огнегрив уже не мог вынести.
Я возьму тебя в лес! — пообещал он. — Мы с тобой найдем самую старую, самую неуклюжую мышь, и ты накинешься на нее!
Пепелюшка подняла глаза и замурлыкала. Огнегрив заурчал в ответ, но тут же снова вспомнил о том, что мучило его с того самого дня, когда он нашел Пепелюшку у Гремящей Тропы.
Пепелюшка, — неуверенно начал он. — Скажи, ты помнишь, что случилось, когда чудище ударило тебя? Ты видела Когтя?
В глазах Пепелюшки промелькнуло замешательство.
Я… я не знаю! — выпалила она, и Огнегрив пожалел о своем вопросе, увидев, какую боль доставляют ей воспоминания. — Я побежала прямо к обгорелому ясеню… Я слышала, Дымок говорил, что Коготь дожидается Синюю Звезду возле него… А потом налетело чудище и… больше я ничего не помню.
Ты должна была видеть, что там очень узкая полоска травы! — медленно покачал головой Огнегрив. — Должно быть, ты выскочила прямо на Гремящую Тропу…
«Почему Когтя не было на условленном месте? — снова подумал он, чувствуя закипающее бешенство. — Если бы он был там, он мог бы остановить Пепелюшку!» И снова в памяти всплыли зловещие слова Принцессы. Неужели это была ловушка? Он представил себе, как Коготь сидел с подветренной стороны, спрятавшись среди деревьев, пристально вглядываясь в узкую полоску травы, выжидая…
Как поживает Облачко? — голос Пепелюшки отвлек его от мрачных картин, нарисованных воображением. Видно было, что бывшей ученице не терпелось сменить тему. Огнегрив и сам был не прочь отвлечься, тем более когда дело касалось сына Принцессы.
Толстеет день ото дня! — с гордостью сообщил он.
— Ужасно хочу увидеть его! Когда ты наконец принесешь его сюда?
— Как только Чернобурка мне позволит, — ответил Огнегрив. — Она ни на секунду не спускает с него глаз!
— Значит, она его полюбила?
— Спасибо Звездному племени, она относится к нему так же, как к своим котятам, — протянул Огнегрив. — Честно говоря, я не особенно верю в ее привязанность к Облачку. Он слишком не похож на ее котят… — Огнегрив не мог не признать, что снежно-белая шелковая шкурка Облачка слишком сильно выделяла его среди остальных котят в короткошерстных пестрых шерстках лесных оттенков. — Я рад, — что он ладит с остальными котятами… — тут голос Огнегрива сорвался, и, чтобы скрыть волнение, он уставился в землю.
— Что случилось? — мягко спросила Пепелюшка.
— Просто вспомнил, как другие коты смотрят на него, — сердито повел плечом Огнегрив. — Они ведут себя так, будто он глупый… и совсем лишний.
А Облачко это замечает? Огнегрив покачал головой.
— Значит, и беспокоиться не о чем! — решила Пепелюшка.
— Но ведь он пока не знает и того, что родился домашним котенком! Мне кажется, он считает, что пришел сюда из другого племени. Но если они не перестанут смотреть на него с таким отвращением, рано или поздно он поймет, что хуже остальных! — выпалил Огнегрив, раздраженно разглядывая свои лапки.
— Хуже остальных?! — удивленно переспросила Пепелюшка. — Ты тоже родился домашним котенком, но ты-то точно ничем не хуже других! К тому времени, когда Облачко узнает о своем происхождении, он уже сможет доказать, что рожденный у Двуногих ничем не уступает рожденному в лесу. Разве не так было с тобой?
— А что, если кто-нибудь скажет ему всю правду до того, как он будет готов ее принять?
— Если он похож на тебя, то он готов с рождения!
— Когда ты успела стать такой умной? — поразился Огнегрив. Пепелюшка с громким стоном повалилась на спину.