Огонь между небом и землей

Черри Бриттани Ш.

Я не могу уснуть, Ло. Ты можешь приехать?

Голос Алиссы звучал в моей голове, словно аудиозапись, путешествуя снова и снова по моему мозгу, пока я не отбросил его прочь.

Сэди расчесывала пальцами пряди своих длинных волос. Ее вымученная улыбка превратилась в хмурую.

— Его, наверное, еще нет дома. Я терпеть не могла спать одна, когда была одинока. И теперь, находясь в отношениях, я все еще чувствую себя одиноко.

— А я должен чувствовать себя плохо по твоей вине, потому что ты обманщица? — спросил я.

—

Он не любит меня.

— Зато я могу сказать, насколько сильно ты любишь его, — с издевкой сказал я.

— Ты не понимаешь, — сказала она, защищаясь. — Он деспотичный. Он оттолкнул от меня всех, кто меня когда-то волновал. Я всегда использовала средства защиты, как ты сейчас, чтобы быть чистой. Я никогда не трахалась под наркотиками, пока не столкнулась с ним. Он обманывал меня. И сейчас, когда он придет домой, будет пахнуть чужими духами. Он залезет в постель и ни разу даже не прикоснется ко мне.

Мысли заметались в моей голове, и я знал, что это плохая идея.

Останься со мной сегодня ночью.

Останься со мной утром.

Останься со мной.

Глава 14 Часть 3

Одиночество — это голосок на задворках вашего сознания, заставляющий принимать не самые лучшие решения, опирающиеся только на разбитое сердце.

— Это ощущается странно? Возвращение сюда? — спросила она, меняя тему. Умный ход.

Медленный поворот ее тела, и мы снова смотрели в глаза друг другу. Румянец тронул ее щеки, и, клянусь, я почувствовал, как мое сердце разрывается от одной только мысли, что она совсем одна.

— Немного.

— Ты еще не виделся с Келланом?

— Ты знаешь моего брата?

— Он играет на всех открытых площадках города. Он действительно очень хорош.

Я не знал, что он опять вернулся к музыке. Она с любопытством выгнула бровь.

— Вы двое близки?

— Я пять лет пробыл в Айове, а он был здесь, в Висконсине.

Она понимающе кивнула.

Я прочистил горло.

— Да, мы близки.

— Лучшие друзья?

— Он — мой единственный друг.

— Я реально в охрененном шоке от того, что ваша дружба с Алиссой не получила продолжения. Я думала, что к этому времени ты уже сделаешь ее беременной или что-то в этом роде.

Было время, когда я тоже так думал.

Перестать говорить об Алиссе.

Перестать думать об Алиссе.

Может, если бы я остался на ночь с Сэди, то не позволил бы Алиссе полностью заполнить мои мысли. Может, если бы я заснул с ней в объятиях, то не заморачивался бы так, оказавшись снова в том самом месте, где все еще живет единственная девушка, которую я любил.

Потирая рукой подбородок, я подошел к Сэди ближе.

— Смотри, ты можешь…

— Я не должна, — отрезала она, вздохнув. Странная. Разорвав наш зрительный контакт, она взглянула на пол. — Он никогда не изменял мне. Он… Он любит меня.

Ее внезапное признание пустило мои мысли вскачь.

Она лгунья.

Изменщица.

Она

уезжает.

— Просто останься, — попросил я, и это прозвучало с большим отчаянием, чем мне хотелось бы. — Я буду спать на диване.

Это был не совсем диван. Больше похоже на драный матрас, на котором пятен было больше, чем наполнителя. Честно говоря, грязный ковер на полу, кажется, будет более комфортным. Или я мог бы позвонить Келлану и поспать у него.

Но к этому я еще не был готов.

В тот момент, когда я увижу кого-то из моего прошлого, — кого-то, кого я на самом деле вспоминал, — я пойму, что вернулся в прежний мир.

Мир, от которого я сбежал.

Мир, который чуть не убил меня.

Я не был готов.

Как можно быть готовым смотреть в глаза своему прошлому и делать вид, что вся боль и страдания прошли?

Она скользнула в свое платье и взглянула на меня через плечо. Ее глаза были полны сочувствия и сожаления.

— Застегнешь?

Сделав несколько шагов, я встал у нее за спиной и застегнул молнию на платье, облегавшем каждый изгиб ее тела. Я положил руки на ее талию, и она прислонилась спиной ко мне.

— Можешь вызвать мне такси?

Я мог. И я сделал это. Уходя, она поблагодарила меня и сказала, чтобы я оставался на ночь в мотеле — номер она все равно уже оплатила. Я принял ее предложение, но не очень понял, за что она меня поблагодарила. Я ничего для нее не сделал. Во всяком случае, я сделал ее обманщицей.

Нет.

Изменив в первый раз, обычно чувствуешь какую-то вину. Она же просто казалась опустошенной. Надеюсь, что никогда ее больше не увижу, потому что нахождение среди других опустошенных особей высушивало полностью.

После ее ухода я около часа бродил по номеру. Есть ли еще люди, такие же, как я? Люди, которые чувствовали бы себя настолько одиноко, что предпочли бы провести бессмысленную ночь со случайным человеком только затем, чтобы иметь возможность смотреть в чьи-то глаза?

Я ненавидел одиночество, потому что в одиночестве вспоминал все, за что ненавидел себя. Я вспоминал все свои прошлые ошибки, которые довели меня до точки. До той точки, когда начинаешь существовать вместо того, чтобы жить. Если бы я действительно жил, то, в конечном итоге, причинил бы боль всем, кто был рядом. И я не мог больше этого делать. Это означало, что я должен быть один.

В прошлом я никогда не был одинок, если со мной были мои наркотики — мои молчаливые, смертоносные, разрушающие друзья. Под кайфом я никогда не был одинок.

Алисса.

Черт.

В голове появлялись грязные мысли, ладони зудели.

Я попытался смотреть телевизор, но на экране была самая настоящая чушь. В какой-то момент я попытался рисовать, но в ручке не было чернил. Я попытался отключить свой мозг, но продолжал думать о кайфе, который когда-то испытывал.

Когда я увижу ее?