Огонь на поражение
Шрифт:
Смотрю на часы. Времени до назначенной встречи Томы и деток с Круговым — всего ничего. Но надеюсь успеть.
— Так, девчонки, давайте теперь поговорим об этом миллионерском хронометре.
И о его владельце. Бывшем. Ныне покойном. Вопрос первый: часы настоящие или имитация?
— Ну, если честно…
— Девчонки, честно, иначе пропадем. И вы, и я.
— Я показывала часы одному знакомому… Ну, он шарит в таких вещах… — начала Лукашева.
— Ювелир?
— Скорее — антиквар. Время прошло, нас перестали таскать, ну и… я подумала — чего им лежать-то без толку…
— Короче — толкнуть решила…
— Ну толкануть… А почему нет? Кристина ведь тебе говорила — миллионер этот ей их… как бы подарил…
— Анжелка, давай без «как бы». Я не моралист. Тем более покойному ни хронометр, ни баксы уже не понадобятся. Что по делу сказал твой спец?
— Ты знаешь, у него не то что глаза, очки загорелись, как увидел… Правда, тут же собрался, кисляк смандячил, дескать, это не «Ролекс», а «Римэйк» под него, хотя высокопрофессиональный, бриллиантики хотя и подлинные, но «фонят»…
Короче — предложил три штуки наличными.
— Отказались?
— Естественно. Знаю я этого старого лоха! Он аж сам позеленел, как тот бакс, когда часы увидел. Торговаться стали…
Где вы смотрели часы?
— Да пошли, из диспетчерской взяли и в нашей комнате служебной…
— В диспетчерской держали — потому что охрана?
— Ну да. И аэропортовская, и внутренняя. И там ведь всегда кто-то есть, из стола чужой часы не возьмет, даже если и пройти туда сможет… К тому же — замок…
— Внутрь он заглядывал?
— Ну да.
— И что?
— Да ничего. Механизм. Соломон лупу такую, как у часовщиков, в глаз вставил, осмотрел… И каждый бриллиантик — отдельно…
— Соломон — это имя?
— Да нет, прозвище. Потому как золото любит, камушки. В этом кругу он многих знает, и его многие… Его еще Соло зовут… Вроде как — Первый. Он и вправду в камнях толк понимает.
— Зовут-то как?
— Лева. Лев Михайлович Боровчик.
— А не мог этот Лева просто ребятишек на вас навести?
— Сегодняшних?
— Почему? Сама говоришь — «запал» он на «ходики».А вы не сторговались.
— Олег, у нас разговор начистоту?
— Еще на какую! Полный конфиданс!
— Не стал бы Лева нас «кидать». Ну… Сам понимаешь…На международке работаем…
— Короче. Что не на зарплату живете, я по обстановке заметил…
— Тогда заметь еще — и квартиру нам с Кристиной никто в Моссовете не предлагал! А девушки мы обе подмосковные и на заводе корячиться не будем, если голова есть! — накатила на меня Анжелка. Словно я их на трудовой фронт отправляю. По повестке.
— Сбавь обороты. О деле говори.
— Извини. День такой был — все на нервах. Я выпью.
— Да хоть всю бутылку!
Лукашева хорошенько приложилась к горлышку. Бренди — напиток не самый слабый. Она отпила четверть. То, что из деревни, не соврала. Со стойкими питейными традициями. И — без комплексов.
— Ну, возили мы кое-что по его просьбе. Из Амстердама в Израиль. По мелочи.
Да все возят!..
— К тому же — мы сторговались, — вставляет Кристина.
— За сколько?
— За девять. Мы-то честно думали, они больше десяти не стоят. Ну — двадцать от силы. А Соломону сказали — пассажир подарил.
— Поверил?
— А какая разница. Главное — брал. Как раз собирался завтра с деньгами быть.
— Ладно, если до денег, то вы не потеряли.
— Во-во. Только в дерьме по уши…
— Ладно. К делу: по мнению Соломона, часы настоящие… Внутри ничего постороннего не было?
— В смысле?
— Не знаю. Кусок жести, надпись, царапина, знак мастерской…
— Нет.
— Снаружи?
— Да тоже вроде ничего. Может, если только Соло в свою лупу рассмотрел.
Только номер, как, на любых фир-мовых часах.
— Какой номер?
— А я помню?.. — Анжелка собрала лоб морщинками. Молчу, опасаясь прервать напряженный умственный процесс.
— Дрон, а у нас ведь записан номер! — радостно произносит Кристина. — Я ведь писала, ну,как назвать…
— Расписку.
— Ну да.
— Где она?
— В сумочке должна быть. Вместе с пакетом.
— Ребята только часы взяли?..
— Ну. А зачем им еще что-то? Я сейчас. — Девушка встает и быстро выходит из кухни. Тоже поднимаюсь, замираю в дверях, наблюдая за девушкой. До тех пор, пока она не вернулась с пакетиком.
— Ну ты до-ве-е-е-рчивый, — хмыкает Анжелка. — А я уже решила — мы подружились. Ты что думаешь, у нее в сумке «Калашников» заныкан?
— Не заводись снова. Будем считать-это рефлекс.
— Врожденный?
— Благоприобретенный.
— Держи. — Кристина кладет передо мною сложенный вчетверо листок.
Разворачиваю.
"Я. Кристина Юрьевна Ковальская, бортпроводница рейса «Нью-Йорк — Москва» авиакомпании «Российские авиалинии» борт номер 503, получила на хранение на время полета от пассажира Майкла Фемминга (место номер двенадцать) часы марки «Ролекс» на браслете светлого металла, — инкрустированные блестящими камнями.
Номерной знак: 000321. Отказать в этой просьбе пассажиру Майклу Феммингу я не могла ввиду его взвинченного состояния, вызванного страхом полета и настоятельным требованием сделать это".