Огонь подобный солнцу
Шрифт:
– Отведи его в спальню. Руби, – сказал Морт, – и пристегни его своей парой браслетов к кровати.
Положив ружье на кушетку, она взяла Коэна за руку.
– Не сюда, – потряс головой Морт. – Наверх. Там нам будет лучше разговаривать.
Тим опустил подвесную лестницу. Подталкивая Коэна, она поднялась с ним наверх и, пройдя по мансарде к лампочке, зажгла ее. Они пристегнули его наручниками к стойке, прикрепив к ней и его ноги. Здоровой рукой Морт распахнул рубашку Коэна и посмотрел на ножевую рану. От него несло пивом и потом.
– Какая-то
С улицы донесся шум подъехавшего «мерседеса». По лестнице поднялся человек в сером костюме, он был меньше ростом, чем казался в бинокль.
– Ты еще не звонил? – спросил он.
– Еще нет, Лу, – ответил Морт.
– Я сам позвоню, – сказал Лу и спустился вниз.
Подтащив какой-то деревянный ящик, Морт поставил его перед Коэном.
– Давай сюда машину. Руби, – сказал он.
Она вернулась с портативным магнитофоном с длинным шнуром, который Тим повесил на гвоздь, торчавший в стене. Морт начал говорить в микрофон:
– Красная Собака, первый допрос подозреваемого Сэмюела К.Коэна, 20.42, пятница, 20 апреля, Ноенвег, Федеративная Республика Германия. Перекрути назад, Тим.
Тим воспроизвел запись.
– Сделай немного погромче, – сказал Морт. Затем с улыбкой обратился к Коэну: – Ну что, сынок, с чего мы начнем?
Коэн пожал плечами. Теперь, когда все было кончено, он испытывал непреодолимое желание разрыдаться, упасть им на грудь и молить о пощаде, понимании. «Если бы я только знал...»
Морт сочувственно кивнул.
– Меня тоже это тяготило. – Он взглянул на него. – Сэм, давай поговорим с тобой начистоту. Ты сейчас здесь, у нас – и я должен сказать тебе со всей откровенностью, что многие затаили на тебя большую обиду. Но, может быть, вместе мы сможем во всем разобраться, а?
Коэн облизал пересохшие губы и спросил:
– Ты американец?
– Да, – ответил Морт. – И я, и Тим, и Джек, и Лу, который сейчас внизу. И Руби, с которой ты уже знаком.
– Тогда почему же вы убили моих друзей? Тоже американцев! Невинных людей, ни за что?
– Ничто никогда не делается просто так. Бывают иногда ошибки, ты вон тоже что понаделал, но это же не значит, что все кончено.
Коэн засмеялся.
– Конечно же, это конец, жирная ты свинья. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп?
Клэр тоже засмеялась.
– Ты очень глуп, Сэм.
Коэн ухмыльнулся. Теперь, когда все было кончено, от этой обреченности его охватило чувство какого-то нелепого безрассудства.
– Сначала ты все честно расскажи, – сказал он Морту.
Морт подвинул ящик чуть ближе.
– Давным-давно ты и твои друзья решили немного подзаработать на стороне. Подожди, подожди, не перебивай! – Он поднял руку. – Выслушай меня. – Вздохнув, он продолжал: – Я знаю, кто ты – ты отказался служить стране, которая тебя приняла, ты – экс-патриант, не испытывающий любви к той стране, которая приютила тебя, иммигранта, но я не понимаю, зачем
– А тебе не приходило в голову, что, если бы я меньше любил свою страну, мне было бы наплевать, чем она занимается? И не сам я влез в эту, как ты изволил выразиться, «возню», а вы ее устроили.
– Понятно. – Морт качнулся на своем ящике. – Ты хочешь, чтобы я поверил в то, что ты. Пол и Алекс случайно влипли в эту вашу авантюру? Совсем как тот парень, которого взяли в аэропорту «Кеннеди» с десятью фунтами героина и который сказал, что не знает, как это оказалось у него в чемодане?
Коэн опустил голову с выражением отвращения на лице.
– Что с тобой говорить, тратить последние часы своей жизни на такое дерьмо, как ты? Морт возмутился.
– Последние часы твоей жизни! Помилуй! Мы – официальные представители американского правительства – мы не убиваем людей направо и налево в немецких мансардах. Даже несмотря на то, что ты и убийца, зачем же нам уподобляться тебе.
Коэн молчал, уставившись во что-то невидимое за слабо освещенными стропилами.
– Так что ты там говорил, Сэм? – продолжал Морт. Он подтянул вверх штанины брюк там, где их стрелки разгладились на его огромных согнутых коленях. – Ты не хочешь нам рассказать о своих приключениях? Кажется, Лекбир Эль Хебиб просил тебя о том же в Оране? Хотел послушать. – Морт ухмыльнулся. – Помнишь его – алжирского полковника?
Коэн перевел взгляд из темноты на него.
– Что вы с ним сделали? – «Я словно чума. Все, с кем сталкивает меня судьба, умирают».
– Сделали с ним? Ничего. Мы просто немного побеседовали так же, как и с капитаном Андреем, который был сначала отнюдь не приветлив. Но потом изменился.
– Вы убили его? – Собственный голос показался Коэну голосом за кадром в каком-то кино из детства – голосом, не принадлежащим конкретно никому.
Морт изобразил деланно-ласковую улыбку.
– Ты начитался романов. Никого мы не убивали. Но Андрей так расстроился, когда узнал, кто ты есть на самом деле, что покончил с собой. И я его понимаю. Да, много невинных людей от тебя пострадало, а?
– Вы мерзавцы, убийцы! – закричал Коэн, дернувшись в наручниках. Смолкнув, он бессильно обмяк и опустился у стойки. – Господи, что я сделал?
В мансарде стало тихо; глядя на него с усмешкой, Морт достал левой рукой носовой платок и вытер им шею. По лестнице поднялся Лу.
– Капельмейстер говорит «браво».
– А как там доктор Шварц? – спросил Морт.
– Его взяли.
– Где?
– Я не спрашивал, Морт. Он в капелле.
Морт спрятал платок.
– Ну ладно, приятель, – обратился он к Коэну, – поднимайся. Ты хорошо сыграл, но мне надо работать. Сейчас мне от тебя нужно узнать, с какой целью ты переправлял оружие в Тибет. Я хочу, чтобы ты мне назвал свои связи в Непале, откуда оружие и имена всех, с кем ты работал. Ну, давай!