Огонь в твоей крови
Шрифт:
— Нет, я не могу.
Филипп непонимающе сморгнул:
— Что ты сказала?
— Я вас не знаю, но помню, на что способен Аристарх. Вы — пленник сидха, но все равно третируете огров, своих соседей, и жестко контролируете Нью-Йорк, находящийся вообще в другом мире. Страшно представить, что случится, если вы получите абсолютную власть над этим мирком и сможете его покидать.
Синие глаза вампира заполнились темнотой, а магичка зачастила, спеша высказаться, пока принца не затопил неконтролируемый гнев:
— Но я могу отдать Ключ на следующих условиях:
Договорить ей не позволили. Принц Нижнего Амстердама сделал то же, что и любой разозленный вампир в подобном случае. Он вцепился в шею раздражителя. Смазанное движение — серебряное колье слетело, как паутинка, сдернутая ветром с ветки, — и клыки прокололи кожу. И боль, адская, ни с чем не сравнимая, потому что никогда ей не рвали шею настолько взбешенно. Быстро и внезапно. Разум не успел осознать опасность, а дальше стало поздно.
Девушка почти потеряла сознание. Ее вялость остановила вампира.
— Не передумала, смертная? — прошипел, заглядывая в затуманенные болью глаза. — Тогда посиди в башне. Кристиан!
Анне отстраненно подумалось, что правая рука принца появился мгновенно, впору заподозрить в подслушивании под дверью. Замечательно, в голову лезут глупые мысли…
— Закрой несговорчивую леди в левой башне, в нашей особой камере.
Черноволосый вампир понятливо кивнул. Подхватив магичку на руки, быстро понес прочь, словно опасаясь, что принц передумает.
Правильно думал.
— Стой!
Все еще раздраженный, Филипп сорвал с Аниной руки магический браслет.
— Это нашей гостье не понадобится. И, Кристиан, — он вперил в помощника тяжелый взгляд, — без глупостей. Не смей лечить ее. Она — враг и не стоит риска.
— Как пожелает мой принц. — Брюнет почтительно склонил голову.
— И да, попробует колдовать — оглуши ее слегка, — бросил вдогонку пышущий злобой властитель.
Двигались в молчании. Точнее, быстро шагал мужчина, аккуратно неся свою ношу, пока та прижимала руку к раненой шее. Странно, но вид крови его не привлек, как в случае с блондинкой в тронном зале.
В конце галереи мысленно упомянутая девушка поджидала их с пластиковым пакетом в руках. Ничего не спрашивая, она последовала за ними.
К темнице добирались по винтовой лестнице. Движение по спирали кружило голову, вызывая легкую тошноту. Бледная магичка боролась с сонливостью, боясь отключиться в руках кровососа. Судя по учащенному, сбившемуся дыханию, мельканию мушек перед глазами и мучительной жажде, принц обеспечил ей серьезную кровопотерю.
— Пришли. — Кристиан поставил жертву на пол, но открыть массивную дверь не успел. — Не падать! Эйми, возьми ключ.
Блондинка долго возилась с замком — или Ане просто показалось? Опустив Данилевскую на жесткую кровать, вампир оставил ее заботам своей подруги, а сам подошел к узкому, зарешеченному толстыми прутьями окну.
— Позволь я займусь твоей шеей, — без особого энтузиазма сказала светловолосая, доставая из пакета перевязочный материал и перекись.
— Но
— Его Высочество наложил запрет на исцеление кровью.
— Да я и сама не собираюсь глотать эту гадость!
Блондинка фыркнула и, не церемонясь, закрепила марлевую повязку лейкопластырем.
— Ай! Осторожнее!
В глазах у пленницы заплясали звезды.
— Осторожнее в словах, — потребовала в свою очередь сестра немилосердия. — Единственный, кто тебе сочувствует в замке, это Кристиан. Не находишь, что оскорблять своего благодетеля некрасиво?
Данилевская промолчала, сделав глоток воды из бутылки, которая отыскалась в пакете первой помощи. Глаза девушки настороженно следили за фигурой у окна. На фоне вечернего неба Кристиан смотрелся дико — казалось, что он наслаждается последними отблесками закатного солнца. Даже старым вампирам, которым не страшен свет дня, любование светилом несвойственно. Хотя она могла и ошибаться, зная более-менее предпочтения лишь одного Аристарха.
Слабость не отпускала, но попытке устроить побег не помешала бы. Однако огневичку останавливали две вещи: небрежность вампира, не опасающегося магического удара в спину, и черные плиты на стенах. Древние письмена, плотной вязью испещрявшие камень, били по глазам, вызывая дурноту.
Словно подслушав мысли пленницы, вампир соизволил развернуться и кивнул на стены:
— Леди, видите выбитые на камне знаки? Они не позволят вам обратиться к Дару, наказывая за попытки сильнейшей болью. Мощь плит подавит силу любого полуночника — уж об этом создавшие их маги-пиктографы позаботились.
— Зачем сложности? Зачарованных цепей бы хватило.
— Наш принц подходит к решению проблем обстоятельно. Поэтому и приготовил «комфортабельные» апартаменты длительного заключения для своего блудного братца и тех, в ком заподозрит бунтарские мысли. Отдыхайте, леди, набирайтесь сил — они вам понадобятся.
Пожелание не прозвучало как насмешка, но от этого легче на душе не стало.
После ухода вампира-самаритянина и его подружки магичка долго боролась с сонливостью, ища способ выбраться из темницы. Прошло немногим больше четверти часа, как она осознала тщетность попыток. Дверь не выбить, замок не открыть — Аня, чтобы убедиться, сломала все шпильки, спрятанные в прическе. В окно не выбраться, но можно попробовать расшатать прутья. А от разглядывания пиктограмм на плитах сознание спешило покинуть свою упрямую хозяйку.
Ночь зажгла первые звезды. Света, попадавшего в камеру сквозь проем окна, не хватало для исследований. И Данилевская легла на кровать, накрыв ладонью слегка выделяющийся через ткань бугорок пирсинга.
Отдавать Ключ противилась совесть, а страх неизвестности подзуживал выполнить требование брата Аристарха.
Аристарх… как же он поломал ее судьбу… Но, главное, он научил бояться и ненавидеть.
Вспоминая свои последние дни в плену, девушка не заметила, как коварная сонливость добилась своего.