Ограбить Европу
Шрифт:
Глава 6
Выгодное предложение
Управляющий Имперского банка господин Эберхард Гассман любил обедать в небольшом ресторанчике, находившемся в пяти минутах ходьбы от службы. Во-первых, в ресторанном меню его привлекали свиные ребрышки, до которых он был невероятно охоч. Готовились они на открытом огне, что добавляло им дополнительного аромата; прокопченные дымом, поджаренные до тонкой красноватой корочки, они будто бы сами просились в желудок. А во-вторых, здесь подавали французское вино. В зале ресторане у Гассмана даже имелся персональный стол. Обычно в его отсутствие на столе стояла небольшая табличка с
Забронированный столик имел существенное преимущество – он размещался у окна, которое выходило на центральный вход Оперного театра, и Эберхард всегда имел возможность любоваться молодыми артистками, что веселой стайкой спускались с высоких ступеней. Надо отметить, что некоторые из девушек выглядели прелестными созданиями, а управляющий банка всегда был открыт для необременительного романа… Вообще, первые его любовные фантазии были связаны именно с балеринами. Родительский дом располагался как раз напротив хореографического училища, и Эберхард имел возможность наблюдать за этим беспокойным племенем. Отец, один из крупнейших финансистов Пруссии, был горячим балетоманом и частенько водил подрастающего сына на премьерные балетные спектакли.
Едва управляющий вошел в ресторан, как к нему навстречу энергично двинулся официант. Господин Гассман не без усилия растянул губы в доброжелательной улыбке – единственное, что его раздражало в ресторане, так это французский интерьер, с недавнего времени вошедший в моду. Даже фраки у официантов и те были французские! Но искать другой интерьер – лишняя потеря времени, в радиусе нескольких кварталов аналогичная история. «Ладно, хоть кухня немецкая», – раздражаясь, думал Гассман Эберхард. Отчего-то несказанно его раздражало все французское – пожалуй, кроме вина. Да уж, что умеют эти лягушатники, то умеют…
– Когда вам принести ребрышки, господин Гассман? – широко улыбаясь, спросил официант.
Родом этот парень был из Саксонии, в Берлине проживал уже четвертый год, и в нем не было ничего иноземного, но сейчас Эберхарду вдруг отчетливо послышался французский акцент. С чего бы это? А может, хозяин ресторана вместе с интерьером решил привить своему персоналу и французский прононс? В таком случае ноги его больше не будет в этом заведении!
– Минут через десять, – буркнул управляющий. – И принесите мне, Ганс… итальянского красного, – заказал он против обыкновения.
Официант не выразил удивления – ему приходилось исполнять и не такие неожиданные заказы.
– Слушаюсь, господин Гассман, – и, убрав табличку, он удалился на кухню.
Устроившись у окна, управляющий принялся рассматривать прохожих. Весьма любопытное занятие, когда некуда торопиться: просто сидишь за ресторанным столиком в ожидании заказанного обеда. И выясняется такая милая подробность – оказывается, по центральной улице прогуливается немало прехорошеньких женщин, и некоторые из них вышли явно для того, чтобы завести удачное знакомство, а то и заполучить состоятельного покровителя.
Переполненная улица жила по своим законам: гремели тяжелые экипажи вельмож, с городской ратуши прозвучал бой часов, поторапливая обеденное время, раздавалась громкая речь. И, пробиваясь через двойное толстое стекло, будоража кровь, звучал девичий смех.
Подавляющее большинство людей, разгуливающих по центральной улице, были обыкновенными зеваками, а то и туристами, стремящимися облегчить свои кошельки. Практичного Гассмана всякий раз удивлял их необычный выбор. Ими приобретались
Управляющий делил прохожих на три неравные категории. К первой, в которую входило подавляющее большинство, он относил зевак. Расфранченные, с высоко поднятыми головами, они норовили казаться состоятельной публикой. Заглядывали в каждый магазин, интересовались дорогой утварью, но, как правило, ничего не брали; услышав цену, отходили прочь, ссылаясь на то, что данная вещь не вписывается в интерьер. Другая часть публики, в основном представители мужского пола, появлялась на центральной улице для того, чтобы познакомиться с молоденькими модистками. Третья часть, их меньшинство, – обыкновенные туристы, прибывшие в Берлин полюбоваться достопримечательностями, а потому они таращились на каждый дом, увенчанный дворянским гербом.
Подошел официант, принесший на подносе, укрытом белым полотенцем с красной вышивкой, свиные ребрышки, разложенные на длинной полированной доске и аккуратно разделенные на равные части. На краю доски в полном порядке стояли специи, где главным «героем» был белый соус, налитый в небольшую аккуратную вазочку.
С точки зрения аристократа, каким являлся Эберхард Гассман, свиные ребрышки являлись не совсем изысканным блюдом – предпочтение чаще всего отдавалось французской или итальянской кухне, – но менять что-либо в своем меню он не желал, а потому поглощал мясо в огромном количестве, что совершенно не сказывалось на его сухопарой фигуре. Банкир оставался строен и поджар, как в лучшие годы своей жизни. И женщины не без основания посматривали в его сторону.
Отрезав кусочек мяса, управляющий тщательно прожевал его, запив небольшим глотком красного вина. Употребление пищи не требует суеты, в какой-то степени оно способствует философскому осмыслению. Эберхард может позволить себе никуда не торопиться, со вкусом жуя хорошо прожаренное мясо, зная, что его счет ежедневно увеличивается на круглую сумму. Даже если бы он спал по двадцать часов в сутки, то неизменно просыпался бы богатым человеком. Весьма приятное чувство, черт возьми!
С лестницы Оперного театра спускалась высокая красивая девушка в длинной юбке, отделанной зауженными воланами до самых бедер; поверх декольтированного лифа выглядывали белые внутренние рукава, перехваченные вышивкой; на груди – перекрещенная алая косынка, через которую просматривалась высокая сдобная грудь. На маленькой красивой голове шляпка в виде чепца, одетая таким образом, что ее передний край отодвигался на самые уши, и позволявшая видеть гладко зачесанные волосы, разделенные надвое аккуратным прямым пробором. Руки до самых локтей скрывали длинные перчатки, в деснице – длинный кружевной зонтик из клетчатой материи.
Гассман, позабыв про еду, с куском мяса у самого рта, затаив дыхание, наблюдал за девушкой, спускавшейся к тротуару. Он много дал бы, чтобы та разделила с ним трапезу. Ее плавная походка притягивала внимание мужчин, а она, будто королева бала, подняв острый подбородок, охапками собирала восхищенные взгляды.
Девушка пересекла мостовую и направилась в сторону ресторана, где обедал Эберхард. Его молитвы были услышаны – красавица решительно потянула на себя дверь, известив о своем приходе звоном двух колокольчиков, подвешенных у самого входа.