Ограбления, которые потрясли мир. Захватывающие истории о выдающихся криминальных талантах

Башкирова Валерия Т.

По наклонной плоскости

Мать Котовского умерла рано. За хулиганство Григория выгнали из реального училища, и он закончил нечто вроде сельхозтехникума. Но к земледелию его не тянуло: больше всего Гриша любил спорт и книги. Спорт сделал из Котовского силача (он и от природы-то был здоров как бык), а приключенческие книжки развили страсть к авантюрным поступкам и красивым жестам. Надо сказать, что его жизнь и начиналась как крепкий авантюрный роман. В 16 лет Григорий Котовский стал служить в богатом имении князя Кантактузино. В юного красавца-атлета влюбилась княгиня и соблазнила его. Узнав об этом, старый князь подло велел своим людям ночью напасть

на юношу, те безжалостно избили его, а затем связанного, в бессознательном состоянии отвезли в степь, где и бросили умирать.

Однако, как и бывает в приключенческой повести, Котовский, придя в себя, разорвал веревки и вернулся в имение. Князя он убил, дом поджег, а сам скрылся.

Дальше жизнь его покатилась по наклонной. Собрав шайку оборванцев, Григорий сделался разбойником, ужасом одесско-бессарабских богачей и обывателей. Смелость, фантазия и невероятная физическая сила помогали ему добиваться удачи. Котовский грабил и жег богатые имения, потрошил банки, устраивал налеты на поезда и обозы.

Из знаменитых одесских уголовников сейчас известен только Мишка Япончик. А между тем Япончик был мальчишкой по сравнению с будущим героем Гражданской. Говорят, что в Одессе над дверью ресторана Горфункеля, который как-то помог Котовскому скрыться от полиции, благодарный разбойник сделал надпись: «Горфункеля не трогать, суки! Котовский» – и при любых режимах, даже в дни дикого разгула преступности, все местные бандиты обходили ресторан стороной.

Как и полагается разбойнику из книжки, Котовский страстно любил женщин, музыку и рысаков. Дружил с артистами. Естественно, помогал бедным. Писал барышням в альбомы изящные фразы. Но при этом оставался преступником и убийцей. Он сам рассказывал, как однажды, скрываясь от облавы, залег в высокой ржи. Ему надо было лежать неподвижно, чтобы погоня не смогла его обнаружить. И все же один жандарм набрел на Котовского. Они столкнулись лицом к лицу. Бессарабский Робин Гуд успел посмотреть в глаза жандарму – наверное, многое в них прочесть, а затем хладнокровно прикончил человека. Так быстро и бесшумно, что ни один колосок не шелохнулся.

«Не вешайте меня, а расстреляйте!»

Попав в кишиневскую тюрьму после первого суда, Григорий Котовский начал строить планы побега. Он, романтический разбойник, не мог удрать из узилища как простой урка. Ему нужен был шикарный жест. И если бы план удался, за один этот побег Котовского до сих пор поминал бы весь уголовный мир России. Будущий красный командир решил устроить побег для всей тюрьмы. Он предполагал разоружить надзирателей, переодеть часть людей в их форму, вывести «под конвоем» остальных заключенных, захватить поезд и умчаться под парами.

Но дерзкий план разрушили уголовники рангом поменьше. В самом начале операции кое у кого не выдержали нервы, и урки стали самым примитивным способом прыгать с тюремной стены. Охрана их заметила и подняла тревогу. С тех пор Котовский презирал уголовников, не доверял им. Впрочем, были и исключения: в его кавалерийском отряде во время Гражданской на командирских должностях были и медвежатники, и содержатели борделей, и карманники.

Из кишиневской тюрьмы Котовский все-таки позже бежал, и довольно романтично. Вырваться на свободу ему помогла одна из его великосветских любовниц. Во время посещений дама умудрилась передать заключенному папиросы с опиумом, браунинг, пилку и шелковую веревку, запеченные в хлебе. Угостив надзирателя папиросами, Котовский перепилил две решетки, выгнул их, по веревке спустился во двор тюрьмы и бежал.

Однако через месяц Котовского выдал полиции стукач, и он снова оказался за решеткой. Приговор – 10 лет сибирской каторги. На этапе

конвойных и арестантов он поражал выносливостью. В крепкий мороз оголялся до пояса, на привалах приседал и растирался снегом. Под землей, на Нерчинской каторге, Григорий Котовский проработал два года, а потом, убив двух конвойных, в очередной раз бежал.

Теперь ему светил смертный приговор. Но он вернулся в Бессарабию и по чужому паспорту служил управляющим в большом имении. По ночам продолжал разбойничать. Сгубила Котовского страсть к позерству. Дав одному погорельцу деньги, он сказал: «Стройся заново. Да брось благодарить, Котовского не благодарят!» Мужик обмер. А назавтра имение окружила полиция. Барыня, узнав, что ей целый год служил сам Котовский, грохнулась в обморок.

На суде бессарабский Робин Гуд просил только об одном: «Не вешайте меня, а расстреляйте!» Но суд приговорил дворянина Котовского к виселице. Тут как раз случилась февральская революция. Котовскому как знаменитому борцу против угнетателей было даровано прощение. Он вышел из тюрьмы и прямо в кандалах поехал в театр. На сей раз он никого не грабил, а просто слушал оперу. Кандалы его тут же за 10 тыс. рублей купил какой-то восторженный поклонник. Впрочем, эти «театральные» кандалы Котовского потом еще лет двадцать продавались в разных местах России.

Грабитель на службе у экспроприаторов

Освобожденный Котовский отправился на Первую мировую. Служил в кавалерии, воевал на румынском фронте. За храбрость получил Георгия. Командовал казачьей сотней, ходил в рейды по тылам противника. После Октября перешел на сторону большевиков, хотя сам себя открыто признавал анархистом. Однажды в Москве он получил особое задание. С фальшивым паспортом на имя помещика Золотарева Котовский пробрался в Одессу и набрал 30 дружинников из разбойного и уголовного мира вперемешку с коммунистами. Задачи были просты и знакомы: убийства полицейских, террор в отношении белой контрразведки, налеты на банки и частных лиц. Вся Одесса снова заговорила о Котовском. За день до прихода красных переодетый полковником борец за свободу рабочих и крестьян вывез на трех грузовиках из подвала государственного банка золото и драгоценности.

Выстрел – в сердце, рана – за ухом

Августовской ночью 1925-го в совхозе Чебанка под Одессой прогремели два выстрела. Вторым, по официальной версии, был сражен герой Гражданской войны Григорий Котовский. Стреляли рядом с дачей, где его семья проводила отпуск. Супруга Ольга Петровна в считаные секунды подбежала к телу мужа. Дыхания не было. Экспертиза определила, что пуля малокалиберного пистолета пробила аорту. Это сразу вызвало сомнения: при таком характере ранения должна была быть агония. А тут неподвижное тело.

Почти сразу задержали Майера Зайдера, подчиненного Котовского (он же – бывший содержатель публичного дома Майорчик). На суде тот сказал, что следил за своей женой, думая, что она ему изменяет. Мол, в темноте даже и не знал, что стрелял в командира. Майорчика лишь чудом спасли от самосуда котовцев и дали десять лет. Через два года он вышел по амнистии, а еще через два года его задушили.

Но те, кто был на похоронах легендарного разбойника, вспоминали, что видели в голове комбрига рядом с правым ухом глубокую зияющую рану. Она была и на траурных фотографиях, которые потом куда-то исчезли. Из-за этих странностей сразу же родилась версия о том, что свободолюбивого и гордого романтического разбойника убили сами большевики, в компанию которых он никак не вписывался. Известно, что сотрудники ВЧК, например, пристально следили за Котовским и регулярно отправляли отчеты о его жизни в Москву, на Лубянку.