Охота на Хемингуэя
Шрифт:
С точки зрения статистики Большой Билл принадлежал к большинству. Свыше семидесяти двух процентов соискателей указывают о себе неверные сведения, и как правило, это сходит с рук. Мне не показалось разумным обсуждать проблемы статистики с Бетте и Дороти. Вместо этого я спросила, насколько серьезным проступком считается указание ложных данных.
— Думаю, если бы Дэвид уличил Большого Билла в подлоге, песенка последнего была бы спета, — заявила Бетте. — Нет способа причинить себе больший вред, чем соврать о своей биографии в академическом мире. Уверена,
Скорее всего, она права. Трудно представить, что человека можно шантажировать фактом происхождения не из Техаса. Но если этот человек подделал университетские документы, его карьера смоется в унитаз за считанные мгновения.
— Вспомните, что случилось с лауреатом Пулитцеровской премии, профессором истории из колледжа Маунт-Холиок, — вмешалась Дороти. — Не вспомню его имени. Хоть он и извинился за то, что солгал про свое участие войне во Вьетнаме, его на год отстранили от преподавания без зарплаты и лишили с таким трудом выслуженной кафедры.
Я поделилась с Бетте, что мы с Дороти обсуждали пропавшие рассказы Хемингуэя. Та согласилась с коллегой, что вытекающие отсюда изыскания могли помочь звезде Дэвида взойти на небосклон науки.
— Чего никак не пойму, так это почему Дэвид никогда не говорил нам, что ему прислали эти рукописи, — развела руками Абрамович. — Поднялась бы большая шумиха, и находку взяли под защиту. Теперь, даже если она по праву принадлежит нам, это придется доказывать в суде.
— А с какой стати колледж претендует на собственность? — поинтересовалась я.
— Адвокат выяснил, что посылка пришла на наш адрес, — пояснила Бетте. — Что ясно показывает: кто бы ни являлся отправителем, Дэвида он знал только в связи с работой в колледже. Это как с изыскательскими проектами в промышленности: пока специалист работает на нас, плоды его труда принадлежат нам. Это четко оговорено законом. Это дело выиграем мы, без сомнения.
— До работы в администрации Бетте преподавала договорное право, — вставила Дороти.
— Как думаете, насколько хорошо Дебби Мейджорс знает Большого Билла? — задала я вопрос.
Бетте закусила губу.
— Не имею понятия. Никогда не замечала ничего необычного. Ну ладно, продолжу искать Бет.
Не попрощавшись, она резко повернулась и выбежала в коридор.
— Как вам кажется, — спросила Дороти, — колледж действительно может заполучить рукописи Хемингуэя, раз Дэвид…
— Мы говорили о Бет, — прервала ее я. — Мне бы хотелось поговорить с ней.
— Ее кабинет дальше по коридору. Номер сто двадцать пять. Но Бетте утверждает, что не застала ее на месте.
Мисс Джефферс посмотрела на часы.
— Ой, мне надо идти в класс.
Собрав со стола бумаги, она запихнула их в пузатый, уже переполненный портфель.
— А не подскажете расписание занятий Бет или где можно оставить для нее записку? — спросила я, пока Дороти извлекала из нижнего ящика стола свою сумочку.
— Увы, нет, — она задвинула ящик. — Уточните в администрации. Мне пора.
Выставив меня из каморки, мисс Джефферс заперла дверь и быстро зашагала по коридору.
17
Бродя по душным рекреациям, я наткнулась на репортера, знакомого по передачам WGN-TV. Он приближался ко мне, по пятам за ним следовал оператор с камерой. Я юркнула в ближайший кабинет, давая им пройти — огласки в СМИ мне и так уже за глаза хватало. Когда телевизионщики скрылись из виду, я продолжила путь по коридору и натолкнулась на табличку с надписью «Дэвид Барнс, заместитель заведующего кафедрой английского языка». Видимо, отсюда и вышел репортер WGN. Окинув взглядом коридор, теперь почти пустой, я постучала. Интересно, въехал ли в кабинет новый его обитатель, Мартин Суини? Нет ответа.
Я подергала ручку — заперто. Полиция, ясное дело, уже все обрыскала, но я женщина любопытная и люблю все проверять сама. На решение о взломе ушло менее наносекунды. Я извлекла хранящуюся в потайном отделении сумочки верную отмычку «Дино» — здорово, что копы ее вернули — и вставила в замок. Тот открылся как по волшебству. Я вошла и быстренько притворила за собой дверь.
У меня самой рабочее место не слишком аккуратное, о чем Джордж Фогель, мой арендодатель, не устает напоминать. Но я сразу поняла, что состояние кабинета Дэвида бьет рекорды даже по моим меркам. Бумаги валялись грудами, как после урагана. Поверхность письменного стола, пол, книжные шкафы, ноутбук — все было завалено, причем явно не в результате полицейского обыска. Копы оставляют после себя беспорядок, но не бардак.
Компьютер скрывался под грудой студенческих эссе. Я включила машину и уставилась на монитор, ожидая, пока кончится загрузка. Нервы были на пределе, и когда раздался звук ключа, вставляемого в замок, я буквально отпрыгнула от стола. Дверь распахнулась, и ввалился плотного сложения мужчина.
— Кто вы? Что здесь делаете? Как сюда вошли? Вы студентка?
Здоровяк с аккуратной седой бородкой был одет в мешковатые бежевые шорты, на ногах красовались сандалии без носков, а на поясе пряжка с надписью «Gott Mit Uns». [31] Я сразу узнала в нем парня, игравшего в спектакле роль Хемингуэя.
31
«С нами Бог» (нем.).
— Ну? — рявкнул он. — Сами скажете или вызвать охрану?
Перспектива нового свидания с копами меня не радовала.
— Меня зовут Ди Ди Макгил, а вы, надо полагать, Мартин Суини, — с улыбкой заявила я. — Я вас повсюду искала.
Он сделал шаг вперед и внимательно оглядел меня.
— Мы знакомы? — спросил Мартин. Потом обвел взором бедлам. — Послушайте, что здесь творится?
— Похоже, кто-то перерыл тут все, — сказала я, сославшись на слова Дороти Джефферс, что Мартин Суини принял классы Дэвида.