Охота на маршала
Шрифт:
Они прошли по коридору, на ходу отвечая на приветствия, вышли на улицу, где моросил мелкий неприятный дождик, зарядивший еще с утра, и отошли за угол здания.
Когда Коваль достал из кармана шинели пачку «Казбека», предлагая Дмитрию закурить, тот вдруг почему-то представил себя и нового знакомого пацанами, стащившими у одного из их отцов папиросы, чтобы затихариться подальше от посторонних глаз и в безопасном месте подымить.
– Разговор будет, майор, – сказал Коваль, сразу же отбрасывая лишние политесы и переходя на «ты». – У тебя на хозяйстве ЧП, есть соображения, кто в округе такой наглый?
– Они появятся, товарищ подполковник, как только я выясню, почему бандиты оказались в данном случае такими нахальными и дерзкими.
– То есть?
– По
– И какие выводы, майор?
– Ситуация, как на фронте, товарищ подполковник, разве нет? Противник нанес решительный удар на опасном для себя участке фронта. Риск огромный, но есть ситуации, которые его оправдывают. Во всяком случае, так считает противник. Преимуществом нападавших стала внезапность. Слабой стороной охраняемого объекта – личный состав. Однако рисковали они не потому, что охранять вагоны на тупиковой ветке поставили мальчишек сопливых. Их привлекло содержимое вагонов. Качество охраны в данном случае – вопрос второй, хотя наверняка была проведена предварительная разведка.
Сейчас Гонта не просто говорил – он докладывал, шестым чувством понимая: ответы на все интересующие его вопросы новый начальник УМГБ знает. И вызвал его не просто покурить, даже не для того, чтобы выслушать доклад, не содержащий ничего секретного, а только очевидные вещи. Затянувшись, Дмитрий замолчал в ожидании, и долго ждать не пришлось.
– Ты все правильно просчитал, майор, – проговорил Коваль. – При других обстоятельствах мое вмешательство никому здесь не нужно. Разве только подтянуть живой силы, когда надо будет этих бандитов брать. Силами милиции ты точно не справишься. Тут, как я погляжу, понадобится войсковая операция. Ты грамотный офицер, Гонта, ты их вычислишь. Но, – подполковник выдержал короткую паузу, – есть обстоятельства, которые должен знать ограниченный круг лиц. Сразу скажу: даже начальство твое непосредственное, подполковник Юрченко, введен в курс дела только в общих чертах. Ты должен знать больше.
– Намного?
– Нет. Но достаточно для того, абы знать, что искать. Кого – покажет время и результаты оперативных мероприятий. Ты прав, здесь надо понимать, что взяли.
– Это военная тайна? – усмехнулся Гонта.
– Можно и так сказать. Короче говоря, майор, никаких документов на груз тебе никто не покажет. Хочешь – считай, что это мое личное распоряжение. Хотя… Ладно, – Коваль махнул рукой, – да, я распорядился никому не показывать документацию. Тебе достаточно знать, что три товарных вагона отцепили от состава, следующего из Германии в направлении Москвы. По пути следования их уже несколько раз загоняли на такой вот запасной путь, чтобы позже прицепить к другому составу. Вагоны эти, майор, должны были привлекать как можно меньше внимания, и это просьба… – Оборвав фразу на полуслове, Коваль с многозначительным видом ткнул пальцем вверх. – Понятно?
– Не совсем, товарищ подполковник.
– Понятно, – снова отмахнулся Коваль. – Говорю же тебе – будешь знать ровно столько, сколько положено для того, чтобы по возможности оперативно вычислить и поймать преступников. И в свете последних событий – особо опасных, майор, преступников. Или ты с этим не согласен?
– Полностью согласен, товарищ подполковник. Что было в вагонах?
Коваль хмыкнул.
– От ты ж упертый, Гонта… Трофеи, майор.
– Трофеи? – переспросил Дмитрий, словно не веря собственным ушам. – Какие трофеи?
– Военные трофеи. На вполне законных основаниях, по праву победителя взятые в Германии старшими офицерами советской группы войск. Думаю, Гонта, тебе, боевому офицеру, не нужно долго и сложно объяснять, почему они доставляются в Москву в обстановке строгой секретности?
– Если только в двух словах.
– Хорошо, – легко согласился Коваль. – Во-первых, вещи очень дорогие, сами по себе представляющие определенную ценность. То, что во-вторых, вытекает из этого обстоятельства: советские офицеры, победившие в тяжелой войне, принесшей горе в каждую семью, могут показаться… как бы помягче выразиться… не слишком скромными. Как подобает победителю. Сейчас страна только начала оправляться от ударов, люди работают над ее восстановлением, не щадя себя. И в это самое время военные озабочены тем, как бы вывезти из Германии и других освобожденных от фашизма стран Восточной Европы некие материальные ценности. Не могут же они разделить это все с народом, верно? – Коваль помолчал. – Ладно, я тебе более конкретный пример приведу. У моей жены есть шелковый халат, трофейный. Красивый, я бы даже сказал – шикарный. Из отменного материала. Это трофей, я привез его с фронта в чемодане и, заметь, майор: не снимал с трупов. Немецкая фрау, с виду – ровесница моей Любы, совала мне эти тряпки в обмен на тушенку, хлеб, мыло: они все хотели жрать и заросли грязью! Понимаешь?
– Так точно. Вот только к чему…
– А к тому, майор! – Коваль повысил голос. – Мою Любу из-за этого халата ненавидят соседи! Только потому, что у нее есть этот долбаный шелковый халатик, она разругалась с несколькими подругами, у которых такого нету! И это, майор, происходит с женой сотрудника управления государственной безопасности! Зависть и жадность! Это не измена Родине, не шпионаж в пользу врагов, за это нельзя судить и сажать! Но не только я, даже там, в первую очередь там, – его палец снова нацелился вверх, – понимают, какое отношение у народа может сложиться к победителям, если вагоны с военными трофеями пойдут по нашим железным дорогам открыто. Речь, как ты сам понимаешь, не об одном шелковом халате… с этими… китайскими драконами вокруг талии. – Он снова помолчал, затем заговорил уже тише, ровнее: – Вмешиваться в оперативно-розыскные мероприятия УМГБ, как ты понимаешь, прямо не должно. Бандитизм и борьба с ним есть дело милиции. А то, что поработали уголовники, пусть и хорошо вооруженные, – факт, не подлежащий, как по мне, сомнению. Потому ваша, – здесь Коваль сделал особый нажим, – товарищ майор, задача предельно проста. Найти банду, обезвредить ее, вернуть награбленное.
– Если не удастся возвратить все в полном объеме?
– Не беда. Основную часть бандиты все равно так быстро не смогут реализовать здесь, в Бахмаче и окрестностях. А мне… нам нужна именно основная часть похищенного. И конечно же, никто не должен знать, кому все это добро принадлежит. Ты мне его только отыщи, майор. Место найди, где они все прячут. Получишь благодарность, может быть – медаль, премию в размере оклада, что-то еще… Слыхал, жилищные условия у тебя стесненные, негоже так жить начальнику милицейского управления. Словом, зачем я тебе все это объясняю? Теперь понятно, наконец?
– Никак нет, – отчеканил Гонта, стараясь смотреть прямо в глаза собеседнику.
Они чуть сузились, стали злыми.
– Что еще?
Дмитрий привычным жестом поправил ремень, проведя под ним большим пальцем, одернул китель, затем – края расстегнутой шинели.
– Я должен знать, что похитили. Не думаю, что немецкий воздух.
– Смешно. – Коваль и не думал улыбаться, в очередной раз выдержал короткую паузу, потом повторил: – Смешно. Но правильно.
Расстегнув несколько верхних пуговиц шинели, подполковник сунул руку за отворот, порылся немного, вытащил несколько сложенных вчетверо листов бумаги, протянул Гонте.
– Опись. Не я ее делал. Только ничего, она все равно подробная настолько, насколько это было возможно. Ищите вещи. Откуда они взялись, куда следовали, кто владелец, документы на груз – все опускается, все побоку. Задавать только те вопросы, которые имеют прямое отношение к поимке особо опасной банды. По пустякам свое начальство дергать не стоит. Подполковник Юрченко в курсе, я с ним договорился. Информировать о ходе розыска меня лично. Еще вопросы?
– Никак нет, товарищ подполковник.