Охота на мудрецов

Мор Дэлия

Глава 4. Либрарий Его Превосходства

Флавий ведет машину молча, а отпущенные мне на переодевание минуты проходят. Я тянусь за сумкой и нахожу в ней темно-синее шерстяное платье длиной чуть ниже колен с рукавами в три четверти и воротником-стойкой. Карманы, хвала несуществующим богам есть. Вытряхиваю под ноги туфли на плоской подошве, и чуть было не роняю туда же кружевное черное белье и заколку для волос.

Мучаюсь в догадках, кто собирал подарок. Генерала я за этим занятием не представляю, уж не сам ли Флавий? Интересные обязанности у либрария. Лейтенант смотрит на дорогу, как обещал и торопит меня. Проявляю чудеса изобретательности, чувствую себя акробатом, но переодеваюсь так, чтобы как можно меньше обнажаться. Из кружевного гарнитура надеваю только верх, а низ аккуратно прячу в карман платья вместе с планшетом.

Успеваю до того, как Флавий подъезжает к воротам центра. Останавливается, достает из кармана две пластиковые карты и ждет. Шлагбаум опущен и будка охранника пуста. Я решаюсь заговорить.

– Выстрелы…

– Все под контролем, дарисса, – обрывает Флавий и резко давит на газ. Машина срывается с места и сносит шлагбаум.

Я даже вскрикнуть не успеваю. Если охрана центра среди бела дня от кого-то ожесточенно отстреливается, то какой может быть контроль? Учений у нас отродясь не было. Стрелка на спидометре все сильнее отклоняется вправо. Двигатель ревет так, будто мы сейчас взлетим. Вспоминая о том, как пилотировал катер Наилий, я хватаю пряжку ремня безопасности и пристегиваюсь. На ровном полотне дороги почти не трясет, только мельтешащие в глазах деревья лесополосы дают понять, насколько быстро мы едем. Отвлекать на такой скорости Флавия расспросами не очень разумно, но я все же решаюсь.

– Лейтенант Прим, а как здоровье Его Превосходства?

– Его Превосходство в командировке, – сдержанно отвечает либрарий.

– А куда мы едем?

– На точку.

– Кто напал на центр?

Флавий бросает на меня быстрый взгляд и после паузы отвечает.

– Не знаю.

Немногословность лейтенанта и не должна удивлять, но ощущение что меня держат в информационном голоде не проходит. Беспокойство за Создателя и оставшихся в центре мудрецов противно крутит живот. Кому могла помешать горстка психов? Или наоборот понадобиться? Еще и радиомаяк в мастер-ключе не дает покоя. Меня пометили, как лабораторную морскую свинку. Дали возможность уйти в любой момент, но оставили на поводке. А я умудрилась сбежать в первый же день. Не очень важно, куда и зачем, главное, что сбежала и меня тут же поймали.

Я отворачиваюсь от либрария и прикрываю глаза, ныряя в него. Эмоции острые и яркие, они топят мне всю картину по привязкам, искажают, и усложняют её. Нервничает лейтенант очень сильно, хотя внешне спокоен как скала. Я выныриваю обратно в реальность, успевая заметить только то, что сюзеренов у Флавия двое. На одном конце ожидаемо Наилий, а вот второго я не знаю и среди офицеров на балу не помню. Привязка старая, почти потухшая, но была довольно толстой и крепкой.

Машина замедляет ход, потом мы сворачиваем с дороги в кусты и останавливаемся.

– Приехали, дарисса, дальше пешком.

Я выбираюсь из машины, поправляю платье, забираю сумку с больничной одеждой и верчу головой. Мы в пригороде Равэнны, вдалеке маячит монументальное здание аэровокзала. Если нам туда, то идти довольно долго. Светило поднимается к зениту, воздух прогревается до летних температур, он прозрачен и легок. Под ногами не стерильный газон, а обычная лужайка. Далеко ей до высокотравья середины лета, а потому идти можно не боясь споткнуться. И дышать луговой свежестью. Сколько циклов я не была на природе? Будто впервые вижу и глаз не могу оторвать.

Флавий выходит из-за машины уже в гражданской одежде. Прямые серые брюки и простой черный свитер. Теперь мы с ним выглядим как пара на прогулке, а не как беглая шизофреничка с конвоиром. Лейтенант даже галантно подает руку, но я отказываюсь.

– Аэровокзал наша точка? – спрашиваю я.

– Нет, нам нужно на горный материк. Я могу назвать точные координаты, но сомневаюсь, что это удовлетворит ваше любопытство, дарисса. Наш рейс через час, поспешим.

Я едва успеваю за его быстрым шагом и по дороге вспоминаю, что горный материк между собой делят четыре армии – восьмая, девятая, десятая и одиннадцатая. Перемещений населения между секторами почти нет. Мы жестко закреплены там, где родились. Исключения делают только для военных. Особо ценных специалистов приказом переводят из одной армии в другую. Тот факт, что меня вывозят на другой материк, рождает еще один повод для паники. Наилий там не властен, кому он меня отдает?

Я цзы’дарийка и давно привыкла, что в своих правах почти предмет мебели. Представители нашей расы веками рождаются в условиях жесткой и вдумчивой генетической селекции. Ученые сосредоточены на мужчинах, выводя идеальных солдат, а женщинам перепадает отменное здоровье и вечная молодость в качестве побочного эффекта. На каждого младенца составляется генетическая карта – наше удостоверение личности. И чем лучше показатели в карте, тем больше шансов у тебя хорошо устроиться в жизни.

Крепких и здоровых мальчиков на восьмом цикле изымают у матерей и отдают на обучение в военные Училища. На семнадцатом цикле снова отбирают лучших и переводят в Высшие Командные Училища, из которых выпускают лейтенантами. У цзы’дарийцев нет срока службы. Военная форма надевается на всю жизнь. Мальчиков, не пригодных для службы, так же отдают на обучение в Технические Училища и после выпуска отправляют на военные заводы работать. Живут они в бараках на территории заводов и своих родных и близких видят только в отпусках. Всего двадцать восемь дней в цикл.

Девочкам совсем не повезло. Мы всю жизнь закреплены за городом, в котором родились, работаем в сфере обслуживания и мужчин видим в их отпусках и увольнительных. Семьи как таковой нет. Бабушки, матери и дочери живут вместе, если позволят жилплощадь. Зачать ребенка естественным путем при таком раздельном существовании не очень просто. У нас процветает искусственное оплодотворение. Из лучшего генетического материала создаются эмбрионы и подсаживаются матерям.

Но если есть лучшие, значит, находятся и худшие. Больные, слабые, имеющие вредные генетические мутации цзы’дарийцы не сбрасываются со скалы в океан на растерзание хищникам, а всего лишь стерилизуются. Все психические заболевания, передающиеся по наследству – повод для стерилизации. Все мудрецы – психи и мы все стерильны.

Я, правда, пока еще нет. От операции до вчерашнего дня меня защищала невинность. Но первый же осмотр и я присоединюсь к неспособным оставить после себя потомство. Не знаю как остальных мудрецов, а меня это расстраивает очень сильно.

Флавий идет, как марширует – быстро, четко и не снижая темпа. Я не такая тренированная и выносливая, а потому перед самым аэровокзалом уже едва дышу. Даже позволяю взять себя под руку.

– Улыбайтесь, дарисса, – издевательски шепчет либрарий, – ваш измученный и перепуганный вид вызывает подозрения.

Хочу послать его в бездну, но воздуха не хватает. Улыбку на губы все же цепляю и радуюсь, что от быстрого шага на бледных щеках появляется румянец.

Аэровокзал напоминает потревоженный улей с дикими осами. Вокруг нас собирается рой, все злобно жужжат, спешно пролетают мимо и норовят сбить или ужалить. Я в толпе всегда теряюсь, стараюсь стать еще более незаметной и часто пытаюсь прилипнуть к стене и не отходить от неё. Но лейтенант Прим настойчиво тянет меня сначала к кассе за билетами на воздушный транспортник до границы сектора, а потом к стойке регистрации. Там мы застреваем в пробке из цзы’дарийцев и я немного перевожу дух.