Охота на Мясника
Шрифт:
— Почему? — нахмурился Рудаков. — Это дезинформация?
— Да. Я подозревал, что он…
— Кто? — перебил агента Рудаков.
— Вагнер. Он заставил меня передать фамилии сотрудников российских спецслужб как моих агентов.
— Вагнер! Я так и знал, — Рудаков выругался сквозь зубы. — Интересно, чем эти люди ему помешали? Или могут помешать? Я с самого начала был уверен, что вагнеровский Юнител — самая настоящая афера. А теперь он решил утопить всех, от кого можно ждать неприятностей. Но он забыл внести в список меня!
— Может быть и не забыл, — мрачно проговорил
Рудаков вздохнул:
— У меня на это только один ответ — список этих имен найдут в кармане вашего трупа… Или моего, что вернее.
Он не договорил. Два хлопка слились в один. Шприц-стрела со слоновьей дозой снотворного попал ему в плечо. Второй такой же вонзился в спину Геймса. Он успел заметить как трое "бруклинских наркоманов" рванулись к ним. Отключаясь, он услышал русскую речь. Или ему это только показалось?
Наутро все газеты пестрели сенсационным сообщением:
"Вчера в вагоне подземки был найден мертвым начальник Русского отдела ЦРУ Олдридж Геймс. Он был убит ножом, с особой жестокостью. В его кармане обнаружен список сотрудников ФБР, работающих на русскую разведку. Рядом с телом Олдриджа Геймса полиция задержала русского атташе по культуре мистера Рудакофф с окровавленым ножом в руках.
Русский дипломат, как и полагается русскому, был сильно пьян. Ему предъявлено обвинение в умышленном убийстве Олдриджа Геймса. Видимо в самое ближайшее время мистер Рудакофф будет объявлен "персоной нон грата" и выслан из страны.
Сотрудники ФБР, перечисленные в списке Геймса, отстранены от работы, расследованием их деятельности занимается специальная комиссия.
Вероятно им будет предъявлено обвинение в шпионаже. Это сотрудники ФБР Роберт Мерфи, Джон Уиндем, Чарлз Спенсер и другие (всего восемнадцать фамилий)".
Прочитав эту заметку, полковник Рудаков прекратил паковать свои чемоданы и закрыл глаза.
"И так, ФБР обезглавлено. Похоже, в наших спецслужбах сейчас творится то же самое, — подумал он. — Одному Богу известно, что сейчас творится в Москве".
Участковый инспектор московской краснознаменной милиции капитан Мурашов органически боялся начальства. Кроме незаслуженных разносов и втыков он не видел от него иных знаков внимания — ни тебе очереди на квартиру, ни путевки в Сочи.
Поэтому он предпочитал пребывать на своем опорном пункте, находившемся в самом сердце спального микрорайона Годуново или на объекте — непосредственно в жилмассиве этого самого микрорайона. Заходя в родное отделение милиции, он старался сделать свои дела и исчезнуть как можно быстрее и незаметнее. Он был рабочей лошадью системы правопорядка, причем изрядно ею заезженной.
Но сегодня день был особый. Последний день службы. Приказ уже подписан, с завтрашнего дня он свободный человек. Ему уже поступило с десяток предложений от местных коммерсантов относительно дальнейшей работы. Мурашов проработал на своем участке десять лет и как облупленных знал не только алкашей и хулиганов, но и членов серьезных группировок. Будучи мужиком честным и принципиальным, но не нахрапистым, он пользовался авторитетом среди людей самого разного уровня и социального положения, поэтому сейчас испытывал уверенность не только в завтрашнем, но и в послезавтрашнем дне.
Не успел Мурашов войти в отделение, как его заметил дежурный:
— Что, Петрович, сегодня гуляем отвальную? Не зажмешь?
— Обижаешь, гражданин начальник, вечером жду всех в "Зеленом змие", — отмахнулся было участковый, но дежурный не отставал:
— Тебе тут под занавес халтурка одна перепала. Ребята из спецухи звонили, квартиркой одной интересуются. Квартира номер шестьсот шестьдесят шесть в тринадцатом доме. Тьфу, — дежурный сплюнул через левое плечо и едва не перескрестился левой же рукой.
— Это в "Красном" что ли?
Дом получил свое название из-за цвета балконов. Во всех соседних домах они были голубыми.
— В "Красном", — подтвердил дежурный. — Что там у тебя, притон?
Спецуха просто так носом крутить не станет. Или не владеешь информацией? Эх ты, пенсионер!
— Да знаю я, — махнул рукой Мурашов. — В десятом подъезде и на тринадцатом этаже. Там два пацана квартиру снимают. Хотя какие они пацаны — в армии уж отслужили. Семью заводить пора, а у них все гулянки на уме.
— Притон, что ли, держат? — сдвинул брови дежурный.
— Да какой притон. Так, пошумели пару раз, соседка заявление накатала. Проверил документы.
— Не черные?
— Да нет. Наши. Один москвич, другой из Питера. Регистрация в порядке.
— А то смотри, с черными построже, — напутствовал дежурный. — Про взрыв дома слышал? Говорят — чеченцы сработали. Поступила установка проверить бесхозные подвалы и чердаки. Выполняй!
Мурашов поспешно вышел на улицу.
"Ну вот, блин, нашел напоследок работенку на свою жопу. Может плюнуть? — подумал он. Но привычное чувство долга одержало верх. — А ладно, устрою дембельский аккорд. Схожу посмотрю. Лишь бы в конторе не торчать".
Напротив десятого подъезда "Красного" дома стояла синяя "копейка" с проржавевшими крыльями. В квартире шестьсот шестьдесят шесть на тринадцатом этаже, согнувшись над клавиатурой компьютера, сидел Бонза.
На экране компьютерного монитора засветилось название игры: "Армагеддон". Бонза нажал на "Еnter".
"У вас есть минута, чтобы подтвердить правомерность доступа"- сообщила надпись в углу экрана.
Бонза ввел пароль и надпись исчезла. Его пальцы забегали по клавиатуре. Это было проворство пианиста или карманного вора. На экране монитора замелькали картины Армагеддона — грядущей битвы, которая ознаменует собой конец света.