Охота на охотника

Злотников Роман Валерьевич

– Позвольте вам представить моего коллегу: мистер Полубой, подданный российского императора.

– Рад, – просиял Уолш, – сердечно рад!

– Угу, – сказал Полубой.

– Это, господа, мой секретарь, но прошу, пройдемте вниз. У меня жуткая аллергия, я на свежий воздух без фильтров никогда не выхожу. Для вас он безвреден, хотя и не напоминает французский парфюм – ветер с запада, а там у нас сплошные болота, гниют круглый год. – Продолжая тараторить, Уолш двинулся к бункеру, поминутно оглядываясь на гостей, будто опасаясь, что ветер с болот сдует их с крыши башни.

Сандерс мысленно поставил себе «неуд» – фильтры в носу посла объяснялись просто, и

может быть, он не такой уж плохой, хотя и способен, по первому впечатлению, заговорить собеседника насмерть. Секретарь, напротив, был молчалив. Здороваясь, он кивнул одному и другому гостю. Даже не столько кивнул, сколько выдвинул вперед массивную челюсть, словно боялся, что, наклонив голову, нелепо торчащую на длинной тонкой шее, он больше никогда не сможет ее поднять.

– У меня есть инструкции относительно вас, господа, – говорил тем временем Уолш, – но вам придется зачитать их мне.

– Я в курсе, господин посол…

– Никаких «господин посол», прошу вас! Просто Ян.

– Отлично, тогда просто Дик.

– Касьян.

– Очень, очень приятно. Сейчас мы обмоем встречу, а заодно и продезинфицируем организм, – пропел Уолш, приглашая гостей в лифт непомерных размеров, состоящий, казалось, из сплошных зеркал, – кто его знает, что там нынче гниет на болотах, хе-хе-хе…

Лифт рухнул вниз, голова секретаря, как поплавок, нырнула в плечи и вынырнула обратно. Уолш отчетливо клацнул зубами и поморщился.

– Никак не привыкну, – гнусаво объяснил он, – если едешь верх, то от перегрузки обгадиться можно, а если вниз – обед к горлу подкатывает.

Они вышли на четыреста семидесятом этаже. Посол покатился вперед, показывая дорогу, секретарь нырнул в какую-то комнату по дороге – видимо, он был нужен Уолшу, только чтобы держать над ним зонт.

В офисе посла можно было устраивать танцы: огромное помещение было обставлено минимумом мебели, окна от пола до потолка выходили на облачную равнину, розоватый паркет приглашал ангажировать какую-нибудь даму на тур забытого, но от того не утратившего своего очарования вальса. Полубой прошел к окнам, риталусы уселись возле двери, Сандерс, следуя приглашению посла, уселся в кресло. Уолш, покосившись на животных, пробормотал: «Какие милые зверюшки», – и присел за стол. Покопавшись в ящиках необъятного стола, он вытащил коробочку с кристаллом и толкнул ее по столу к Сандерсу.

– Дело прежде всего, не так ли? Буду премного обязан, если вы мне прочитаете, что там такого секретного.

Дик огляделся.

– Я бы рад, но вы уверены, что ваша контора не прослушивается?

– Уверенным можно быть только в собственной смерти, не так ли? – Посол склонил голову, будто приглашая поскорбеть вместе с ним. – Однако вы правы. – Он выдвинул плоский пульт из-под крышки стола. – Попросите нашего русского друга подойти, если вы хотите, чтобы он нас слышал.

Неожиданно Уолш подмигнул Дику, и тот понял, что посол не так прост, как хочет казаться. Он вспомнил развернутую характеристику Яна Уолша, подготовленную аналитическим сектором отдела информационного обеспечения. За пятнадцать лет, что Уолш провел в качестве посла, он сумел избежать конфликтов как с местными властями, так и с боссами полукриминальных структур, царившими в Нижнем городе. Не вступая ни в какие союзы между представительствами иностранных государств, он ухитрился создать себе имидж третейского судьи, к которому обращались в случае возникших спорных вопросов, и решал эти вопросы к всеобщему удовлетворению. В то же время он создал несколько финансовых групп, на что министерство иностранных дел,

контора-работодатель мистера Уолша, смотрело сквозь пальцы – дело прежде всего, и если Ян Уолш успевает набивать собственные карманы, не пренебрегая долгом перед Содружеством, так тому и быть. Тем более что если убрать с Хлайба Уолша, найти ему сколько-нибудь адекватную замену будет совершенно невозможно…

– Касьян, не могли бы вы присоединиться к нам? – позвал напарника Сандерс.

Полубой подошел к столу и опустился в кресло. Уолш тем временем раскрыл настенный бар.

– Что предпочитаете, господа?

– Скотч, если не затруднит, – попросил Дик, заметив знакомую этикетку.

– Пиво, – сказал Полубой.

Обеспечив гостей напитками, посол со стаканом виски уселся за стол и пробежался пальцами по пульту. Вокруг собеседников встала мерцающая завеса. У Сандерса заложило уши.

– Прошу прощения, старье несусветное, – извинился Уолш, – однако новое оборудование не присылают. Говорят: средств нет.

Сандерс вынул личный декодер, вложил кристалл и поставил декодер на стол. Пробежав глазами возникший на экране текст, он повернул его к Уолшу. Тот наклонился немного вперед, глаза его забегали по экрану. Полубой молча пил пиво. Наконец посол откинулся назад и, отхлебнув виски, улыбнулся:

– Ну что ж. Что-то в этом роде я и ожидал. Единственная неожиданность, должен признаться, приятная – это присутствие представителя Российской Империи. Я, господа, всегда испытывал слабость к подданным императора. Какие тонкие философские мысли удалось донести им до человечества, насколько глубоко оказалось проникновение в душу человека, что без русской литературы, живописи, театра наша цивилизация утратила бы огромную часть культуры. Огромную и невосполнимую часть, поскольку именно русский человек с присущей всем славянам широтой и моральными устоями…

Сандерс взглянул на Полубоя. Тот, не мигая, смотрел на посла, словно пытаясь понять, о чем тот говорит. Однако пиво он прихлебывать не забывал.

– …идущими прямо из корней этого великого народа, способен предотвратить разложение, которому, увы, подвержены многие демократии. С прискорбием хочу констатировать, что и Содружество Американской Конституции находится в их числе. С огромным удовольствием вспоминаю, как однажды…

– А вы не желаете узнать, в чем именно состоит наша миссия? – прервал Сандерс излияния посла.

– Конечно, желаю! – Уолш возмущенно всплеснул руками. – А о чем я, по-вашему, говорю?

– Честно говоря, нить ваших рассуждений от меня ускользнула. – Дик сокрушенно вздохнул. – Я, видите ли, практик, и со мной надо говорить прямо и открыто. Итак, если вы не против, приступим.

Через минуту Уолш забыл про виски, а через пять промокнул лысину платком и допил виски залпом, забыв о светских манерах. Полубой, молчавший все время, пока Сандерс разъяснял послу, в чем будет заключаться его «всемерное сотрудничество с привлечением всех средств и возможностей», допил пиво, смял, по обыкновению, в кулаке банку и кашлянул.

– Хотел бы добавить, – прогудел он, – что в случае удачного завершения миссии все принимавшие деятельное участие в ее выполнении будут удостоены личной благодарности его императорского величества со всеми полагающимися привилегиями.

Посол приподнял бровь, что на языке дипломатической мимики выражало крайнюю степень удивления. Сандерс попытался вспомнить, какие именно привилегии приносит личная благодарность императора. Точно вспомнить он не смог, но это было что-то такое, о чем простому смертному можно было только мечтать.