Охота на президента
Шрифт:
– Ерундень какая-то получается. Вам не кажется? – спросил Федор Туманов друзей, усаживаясь в машину. Выглядел майор недовольным.
Греку, например, ничего такого не казалось. Пожав плечами, он сказал:
– Так бывает, когда одно преступление ведет к другому. И удивляться тут особенно нечему.
– Я имел в виду совсем не то, о чем ты подумал, – проговорил Федор немного раздраженно.
– Тогда про что ты? – с некоторой настороженностью взглянул он на Туманова.
– Впечатление такое, будто кто-то нам нарочно подсунул этого Орликова с его проклятущей «Кансал интернейшел». Будь
– Нарочно? – удивленно уставился Грек на майора.
Ваняшин молчал, призадумавшись.
– Да в том-то и дело. Ну сам посуди, ведь так и не ясно, каким образом дискета с финансовыми данными фирмы и зашифрованными операциями сделок, попала к Калугину, – сказал Туманов.
Грек с минуту молчал. Потом сказал:
– Да черт, вообще-то, ее знает.
– Он-то может и знает, а вот мы – нет. Пока ясно одно. Кто-то старательно собрал все эти данные, закачал в дискету, а потом подсунул ее нам. Нате, господа сыщики, работайте. И мы работаем.
– А зачем нам ее подсовывать? – спросил молчавший до этого старлей Ваняшин. – Ведь это не наш профиль. Тут прокуратуру надо подключать, а не розыск.
– Вот именно, – тут же подхватил Грек. – Есть ФСБ. Прокуратура. Пусть они и шуруют там. Нам-то это по фигам надо.
– И я думаю о том же. И знаете, какая мысль приходит на ум? А не пытается ли кто-то, пока нам неизвестный, отвлечь нас этим Орликовым и его фирмой. Может быть он даже уверен, что мы ввяжемся в эту болотную тину, да и захлебнемся в ней. А, господа сыщики? Вот о чем я сейчас думаю. Кто-то нас старательно уводит от нужного направления, – сказал Туманов.
Грек с Ваняшиным молчали. Причем, молчали долго. Наконец Грек прервал молчание, сказав первым:
– Тогда получается, что кто-то тщательно следил за деятельностью этой «Кансал интернейшел». Раз такого накопал. Весь вопрос в том, кто они, представители какой структуры? ФСБ? Разведки? – посмотрел он на Туманова.
– Пока я, как и ты с Ваняшиным, ничего не могу сказать на этот счет. Только лишь одно. Криминальной группировке, даже самой крутой, такое не под силу. Слишком уж профессионально действуют. Да и не станет братва связываться с Орликовым. Он наверняка отстегивает в общак. Так что пока, нам остается только гадать, – заметил на это майор разочарованно. Видя, что Ваняшин не собирается заводить мотор своей «девятки», он посмотрел в окно и сказал: – А чего мы стоим, не едем? Разве у нас нет никаких дел?
– А куда ехать-то? – Ваняшин повернул ключ в замке зажигания и мотор «Жигуленка» размеренно заурчал.
– Леша, все наши пути сходятся, знаешь где? В нашем управлении, так что давай туда, – махнул рукой майор вперед.
Глава 17
Николай Петрович Шахов, вышел из дома и, остановившись на крыльце, внимательно посмотрел по сторонам. Беседка. Деревянные кресла, стоящие возле бассейна, да и сам бассейн, наполненный отдающей в голубизну водой, не ускользнули от его цепкого взгляда. И на лице отобразилось раздражение оттого, что он не обнаружил того, кого искал. Тогда он вошел в беседку и, усевшись на деревянную лавку, громко произнес:
– Лаврик, выходи. Я ведь знаю, что ты прячешься где-то здесь. Ну хватит. Слышишь меня? – закончил он еще громче. В какой-то момент уже усомнился, тут ли тот, кого он звал.
И тут до его слуха дошел едва различимый шорох на крыше, под которой он сидел в беседке. Он успел сделать всего лишь полуоборот, как тот, кто прятался, спрыгнул вниз, очутившись едва ли не перед самым носом Шахова.
Шахов отпрянул назад, чуть не соскочив с лавки, когда ему в грудь уперся ствол револьвера тридцать восьмого калибра. Раздавшийся резкий металлический щелчок, заставил его вздрогнуть.
– Все, полковник, ты убит, – с азартом проговорил карлик, похожий на десятилетнего мальчугана.
Шахов, вырвав из руки карлика револьвер, положил его на стол.
– А чтоб тебя… – произнес он, скосив глаза на крышу. Тут же подумав о том упущение, которое допустил. С его стороны, это было довольно непростительной ошибкой. Теперь осознав ее, Шахов разозлился, на себя и на карлика. Этот чертенок может появиться в самый неподходящий момент и там, где казалось, быть его не должно.
– Стареешь, полковник, – тоненьким голосом пропищал карлик, с проворством взобравшись на скамейку напротив сидящего с помрачневшим лицом Шахова. – Теряешь хватку. Это плохо. – Прозвучало как укор, причем, он был справедливым. Шахов и сам стал подмечать за собой некую медлительность в движениях, оттого и реакция была запоздалой. Но обсуждать это в слух не хотелось, поэтому он сказал отрывисто:
– Перестань. Занимайся лучше делом.
– Да я и так, вроде, не сижу без дела, – возразил на это карлик, взяв со стола свой револьвер, показав его Шахову, сказал: – Он еще не остыл. Два часа подряд я занимался стрельбой. Но согласись, умение хорошо маскироваться, тоже не помешает. Или я не прав, полковник?
Шахов утвердительно кивнул.
– Безусловно, ты прав, Лаврик.
– Не называй меня Лавриком, – потребовал карлик, и его лицо исказила обида. – Это лишний раз напоминает, что я не такой, как все. Что я маленький…
– Ладно. Хорошо. Извини, – произнес Шахов, поймав себя на мысли, что к Лавру он относится как к ребенку, хотя тому уже восемнадцать и чтобы как-то вывернуться из положения, сказал: – Хотя как раз в этом и есть твое превосходство перед большими. А рост для человека, еще не самое главное. Ты умен. Силен. Наконец, ты обладаешь многими другими качествами, которым великовозрастные балбесы могут только позавидовать.
– Например, стреляю без промаха, – догадался карлик о том, о чем не договорил Шахов.
Шахов согласно кивнул и сказал:
– А разве этого мало. Многим из наших парней ты в стрельбе дашь фору. Ты можешь залезть в любую щель, в любую нору. Хотел бы я видеть, как кто-то из двухметровых громил сделает то же самое.
Карлик самодовольно улыбнулся, поигрывая в руке револьвером.
– Знаешь, полковник, все это не то. Мне хочется доказать, что я не хуже твоих верзил. Принять участие в настоящем деле. Стрельба по деревянным мишеням, наскучила мне, – проговорил он тоненьким голоском ребенка, и на лице появилась такая скука, что, казалось, еще немного и обиженное дитя расплачется. И чтобы этого не произошло, Шахов поспешил его успокоить, сказав: