Охота на рэкетиров
Шрифт:
Атасов остановил машину. Откуда-то донеслось возмущенное мычание коровы. Где-то кудахтали куры. Неподалеку забрехала собака, и судя по звуку потащила за собой длинную стальную цепь. В ответ Гримо хрипло залаял.
— Заткнись придурок! — рявкнул Атасов, включая задний ход. Сдал назад, вывернул руль и решительно заехал в ворота. Шины зашуршали по гравийной дорожке. Атасов затормозил у крыльца. Стайка кур, переполошенная внезапным вторжением, дружно кинулась на утек.
Пока Бандура хлопал ушами, Атасов скрылся в дверях сельской больницы. Андрей вылез наружу,
— Эдик?..
На виске Армейца пульсировала маленькая жилка.
— Эдик?
«Господи, не дай ему умереть…»
— Посторонись-ка, Бандура. — Атасов неожиданно возник за спиной. Компанию Атасову составлял пожилой сухопарый мужчина лет шестидесяти, одетый в чистый белый халат и с докторской шапочкой на голове. Облик врача довершали круглые очки с толстыми линзами, державшиеся на самом кончике носа.
— Давайте перенесем его в больницу, — сразу же распорядился врач.
— Бери за ноги, — приказал Атасов Бандуре. Влез в салон и бережно подхватил Эдика подмышки. Они с трудом вытащили Армейца из машины. Андрею показалось, что Эдик будто налился свинцом.
Уложив Армейца на носилки, они внесли его в дом. В больнице было прохладно и чисто. Доктор шел впереди, указывая дорогу. Вскоре они добрались до операционной и со всеми возможными предосторожностями переложили Армейца на большой высокий стол. Андрей отступил назад, испытывая невероятное облегчение от того, что к делу подключился настоящий медик. Состояния друга это не меняло. Пока, по крайней мере, но доктор, он доктор и есть. Не Господь Бог, ясное дело, однако же и не простой смертный. Особенно в таких случаях.
— Он будет жить? — совсем по-детски поинтересовался Андрей, рядом с врачом сразу почувствовавший себя беспомощным ребенком. Атасов, казалось, испытывал нечто подобное. Это на улице, в троллейбусе, кинотеатре, очереди за колбасой и во всех прочих местах доктор — обыкновенный человек, отсидевший некогда шесть лет за партой медицинского института и вознагражденный за проявленное упорство синим (красным) дипломом установленного законом образца. Во всех прочих местах — так оно и есть. Но, только не в операционной.
Врач нагнулся к Эдику, взялся за запястье, приподнял веко и озабоченно покачал головой.
— Доктор… — Атасов глянул на врача в упор. Голубые глаза доктора за толстыми линзами очков выглядели до странности беззащитно.
— Доктор, я прошу Вас сделать все, что только возможно. Все, что возможно. Вы понимаете?
Врач кивнул.
— Мы не можем ждать, — отрывисто проговорил Атасов. — Нам немедленно надо ехать. Но вы, доктор, сделаете для него все.
С этими словами Атасов вытащил из кармана толстую пачку долларов, перехваченную вишневой резинкой для волос.
Врач нерешительно одернул руку, но Атасов, грубовато придержав его локоть, сунул деньги в ладонь.
— Сделайте все, что в Ваших силах. И более того, — повторил он и двинулся к двери. На пороге остановился и, делая ударение на каждом слове, проговорил:
— Не стоит бежать к телефону и звонить в милицию.
Атасов вышел наружу. Андрей бросил взгляд на восковую маску, заменившую Эдику лицо, пытаясь прогнать из головы отвратительное прилагательное «прощальный», — «Не прощальный. Тревожный, печальный, грустный, многозначительный, какойугодно, только не прощальный», — и поспешил вслед за Атасовым. В коридоре Бандура разминуться с медицинской сестрой, спешившей на помощь врачу. Андрей заметил, что она милая и совсем юная. Девочка, которой куда больше к лицу белый передник старшеклассницы, нежели белый халат медсестры.
Атасов, не тратя ни минуты, выехал со двора.
— Саня? — попробовал всхлипнуть Андрей.
— Не знаю я! — отрезал Атасов. — Тут от нас с тобой уже ничего не зависит. НИЧЕГО!
Вскоре село осталось позади. Дорога уводила их на юго-восток. Туда, в сущности, им и надо было.
— Может, хотя бы пистолет ему показать следовало? — прервал молчание Андрей.
— Кому?! — не понял Атасов.
— Ну, врачу…
— Зачем? — Атасов вытаращил глаза.
— Да чтобы знал, кто мы! — завелся Андрей. Ощущение трепета перед доктором, возникшее у него в операционной, уже рассеялось, как дым:
— Чтобы с Эдика пылинки сдувал, зараза!.. Гиппократ хулев…
— Ты что, Бандура, окончательно рехнулся?! — вскипел Атасов. — У нас не машина, а самый натуральный дуршлаг. Ты да я — в крови по самые уши! Кто мы для него, по-твоему?.. Два преподавателя физики в отпуске?! Активисты — пацифисты?! Да у тебя на лбу написано, кто ты есть, и у меня, между прочим, тоже. Пи-сто-лет, — произнес по слогам с издевкой, — сдурел, типа.
Въехали в очередное село. Атасов, поколебавшись, свернул с главной дороги. Вновь потянулись бесконечные поля кукурузы.
— «Детей кукурузы» читал, типа? — неожиданно спросил Атасов. — Стивен Кинг написал.
— Нет, а что?
— И кино не смотрел?
— Нет…
— Тогда ничего, типа.
Около получаса неслись по грунтовой дороге. Вокруг не было ни души.
— Вот что, — озабоченно проговорил Атасов. — Воду надо где-то отыскать. Умыться хотя бы. Одежду почистить — тоже не помешает. И машину нужно менять. Причем срочно, Бандура. В моем дуршлаге мы с тобой по ЮБК далеко не уедем. И на трассу Джанкой-Симферополь соваться не стоит. Гиблый номер, типа.
Они снова катили на запад. Завидев впереди несмелый блеск водной поверхности в разрезе между двумя морями кукурузы, Атасов, не долго думая, свернул к каналу. «Мерседес» пошел крошить сочные зеленые стебли, обломки протестующе скребли по днищу. Заехав подальше в поле, Атасов заглушил мотор. Оба приятеля спустились к каналу. Бандура стал на четвереньки и окунул голову в заросшую ряской воду.
— Уфф, — фыркнул он. — Здорово.
Гримо немедленно последовал примеру Андрея, прыгнув в канал с грацией авиабомбы. Брызги полетели, как от взрыва. Негодующе заквакали местные лягушки.