Охота на шакала
Шрифт:
– Он еще трепыхается, – насмешливо сказал стоявший в дверях. – Тебе сейчас вообще постельный режим обеспечен.
28
События на ливийской яхте били ключом. Ни одна из сторон пока не достигла решающего перевеса, да и в сложившейся ситуации сделать это было трудновато.
Разлученная с товарищами Сабурова, отстреливаясь, видела, что Зиганиди и Саблин занимаются тем же самым. Ребята вели позиционный бой, засев накрепко. Но и выбраться они не могли – ливийцы уже оправились от первых неудач и не давали им высунуть носа.
Катя наблюдала,
– Отбегался ваш соперник, – прокомментировала Катя. – Отлично работаете, ребята.
– Стараемся, – ответил Боцман, – иначе нельзя: не поймут.
Но вот длинная пулеметная очередь прошлась по окнам кают-компании, демонстрируя то, что ливийцы отнюдь не собирались складывать лапки. Россыпь выстрелов – и в тот же самый миг поджарый ливиец попробовал подобраться к засевшим там поближе и, держа перед собой автомат, широко поводя стволом, выпустил длиннющую очередь.
Из кают-компании ответили, хлестнув ему поперек груди. Сабурова видела, как пули, посланные Зиганиди, а может, Боцманом, проделав короткий путь, вспороли защитного цвета ткань и тут же, не изменив траектории, вышли наружу, оставляя выходные отверстия на спине. Тело еще не осознавало того, что случилось, но ноги уже подгибались, и спустя пару секунд ливиец завалился на спину, обратив к небу лицо с непонимающим выражением.
А вот у Кати дела обстояли все мрачнее. Она, лежа на каком-то брезенте, била короткими очередями, и ливийцы залегли, не желая нарываться на пули. Но хуже всего было то, что, не решив вопрос в лобовом столкновении, они стали рассредотачиваться, пытаясь охватить ее со всех сторон. А патроны были уже на исходе.
– Всерьез обложили, – сказала она, – плохо дело.
– Ничего, держись, подруга, – ободрял в наушнике голос Саблина, – мы попробуем тебя вытащить.
Спустя несколько минут Катя видела, как попытка Зиганиди под прикрытием огня Боцмана вырваться из кают-компании на помощь ей закончилась с треском – в буквальном смысле этого слова. Брызги стекол, разлетавшихся под огнем ливийцев, наглядно показывали, что помочь не получится. Враги били прицельно и расчетливо, и Зиганиди был вынужден исчезнуть, так и не пробившись к коллеге. А тем временем хозяева яхты усилили натиск на Сабурову. Один из них, долговязый, выкрикнув что-то, вскочил, взмахнул автоматом и зигзагами побежал к ней. Сабурова, клацнув затвором, открыла огонь. Любуясь на противника в прицел автомата, девушка вынудила их снова залечь, но на это ушли последние патроны.
– Дорого это мне обходится – держать вас на расстоянии, – прокомментировала она, вытирая пот со лба и откладывая автомат в сторону. Теперь он мог быть лишь «ударным» оружием.
Сабурова перекатилась в сторону, где вражеский пулемет, уже отлично пристрелявшийся, не мог ее достать. Но попытка высунуться приводила к такому обстрелу, что оставалось лишь снова забиться за металлическую перегородку. Пули вреза€лись в железо и рикошетили с мерзким звуком. Прижимаясь к стене, Сабурова проползла несколько метров, спрятавшись за ящиками. Здесь она сделала пару выстрелов, но очереди снова вынудили ее пригнуть голову.
– Ну что, Катя? – долетал из наушника голос Саблина. – Как ты там?
– Да не очень-то, – отозвалась она. – Пять патронов, и голову высунуть невозможно.
– Ч-черт…
Разговор прервался очередной попыткой ливийцев подойти поближе.
– Три, – продолжила она спустя пару минут.
– Что – три? – переспросил Боцман.
– Три патрона.
Собеседник помолчал, обдумывая ситуацию. Впрочем, и так было ясно.
– Все, Катерина. Уходи, – сказал он, приняв решение. – Прыгай за борт.
– А вы как же?
– Будем смотреть по ситуации. В любом случае, мы можем держать оборону. А у тебя шансов нет… – в наушниках послышался треск выстрелов, и речь Саблина изменилась, став торопливой. – Приказываю покинуть яхту. Моторка у борта – единственный шанс на спасение. А мы пока усилим огонь. Давай, подруга, действуй. В таком положении это единственное, что остается. Будем на связи. И не тяни.
Да, как ни крути, а шансов не оставалось никаких. Переместившись правее, Сабурова израсходовала три оставшихся патрона и, отбросив уже ненужный пистолет и оттолкнувшись, рыбкой полетела за борт. Стрельба на палубе резко усилилась – Саблин и Зиганиди отвлекали ливийцев.
Оказавшись в воде, Катерина огляделась. Так, похоже, наверху никто еще ничего не понял. Есть время обогнуть яхту и попытаться завладеть надувной моторкой. Ливийцы, конечно, без внимания это дело не оставят, но шансы кое-какие имеются. Надо только проплыть эти метры, подобравшись поближе…
Вдруг железная хватка опоясала тело. А следом за этим ошеломленная Сабурова почувствовала на себе еще одну пару рук. Непонимание длилось всего несколько мгновений. А там и она сама поняла, – ливийские аквалангисты дело свое знали хорошо.
Попытки девушки сопротивляться были жестко пресечены с самого начала. После нескольких весьма ощутимых ударов она была приведена в состояние не бесчувственное, но достаточное для того, чтобы спущенной с яхты веревкой ее подняли наверх, на палубу. А здесь, на корме, ее приняли подручные замминистра. Обессилевшая Сабурова ощутила на себе обыскивавшие руки. Оружия, естественно, не было, и ее, не теряя времени, быстро провели по ступенькам и втолкнули в каюту.
В помещении находился Джамаль. От его холеной вальяжности не осталось и следа, да и сам он выглядел всклокоченным и сбитым с толку. Ливиец сидел в низеньком кресле с выражением холодного бешенства на лице. Его глаза цепко пробежались по мокрой пленнице.
– Кто ты такая?
– Мимо проходила, – процедила Сабурова, наблюдая, как у ног образуется лужица воды, стекавшая с нее.
– Шутишь, значит? – зло ухмыльнулся ливиец. – Ну-ну. Я юмор люблю, только вряд ли сейчас время для шуток.
– Вам виднее, – лаконично ответила Сабурова, делано равнодушным взглядом окидывая роскошные апартаменты.
– Ты говори, а то ведь может быть поздно. Захочешь потом рассказать, а это уже будет ни к чему.
– А почему вы думаете, что у меня такое желание возникнет? – парировала Катя.