Охота на скребера
Шрифт:
Мы переглянулись.
— Вот с этого момента давай подробнее, — сказал Кир, — почему ты уверен, что в следующую перезагрузку Академик вернётся?
Хорёк закашлялся и противным голосом пропищал:
— Пи-и-ить! Дайте живца, по братски, — жалобно попросил он, глядя то на одного, то на другого из нас, но старательно избегая взгляда Армана.
— Шакалы тебе братья, падаль. Рассказывай дальше, пока я не передумал с тобой общаться, — Кир явно был не в себе.
— Он всегда возвращается, — продолжил плаксивым голосом Хорёк. —
— Вот, прям, сюда? — спросил Фома. — У вас там указатели с записками что ли стоят? — усмехнулся он.
— Нет. Просто дорога одна. От зоны сюда идёт. Вот они и приходят каждый год. Но обычно, мы высылаем группу в помощь. Так больше выживает.
— И что, много иммунных? — Кир присел на корточки, вытирая свою обувь.
— Много. Если помогать отбиться, то больше десяти точно. Там же матёрых нет, только пустыши, и кластер долгий. Почти неделю обращённых нет. Всё веселье потом, а поначалу — только непонятки и буча. Мы обычно ждём, пока зомби полезут, потом отстреливаем их и забираем иммунных.
— Почему ваш Академик дохнет так часто? Идиот что ли? — спросил Фома.
— Не, просто он тут не фартовый. Его то закажут, то другие муры на стрелке вальнут, то мутанты сожрут. Если бы меня всегда с собой брали, то долго бы жили, но это же западло шныря рядом держать. Вот, я уже шесть лет живу, а они — меньше года.
Хорёк тогда нам очень много чего рассказал, потому и опоздали в рейд за Василисой. Но эта информация была слишком ценной, чтобы пренебречь ею.
Вчера мы всё это обсуждали и решали, как быть с этим, регулярно обновляющимся гадюшником. Решили стаб прибрать себе, заселить нормальными людьми и обязать их каждый год делать полную зачистку обновлённой зоны.
Вспомнили, и кто такой этот Бузан. Раньше его звали Базис. Год назад его и ещё одного выгнали за пидерастию, предварительно прогнав голыми по всему городу с баннером «Я ПИДАР», обкидывая всякой гадостью и отрезав гениталии. Толерантность к гендерным меньшинствам и тому подобной братии в Парадизе явно не в чести. Вот один из них и объявился мстить. Интересно, куда делся второй…
— Леший, вот скажи, я вроде нормальных мужиков набираю, с опытом военной, боевой службы, а мне постоянно какие-то пидоры попадаются, а? — жаловался изрядно подпитый Прапор своему другу, повиснув у того на плече. — Ну, вот как у тебя так получается принимать гражданскую зелень и делать из неё таких бойцов, ну, скажи?
— Да, просто, вы, вояки, все контуженные на голову, — вставил Манчестер свои три копейки.
Не любил он военных, хоть и понимал, что без них никак.
— В душу надо смотреть, сынок, а не на погоды и медали, — добродушно улыбнулся другану Леший.
— Ты представляешь: я — и предатель… — вздохнул пьяненький Прапор,
— Пупок не развяжется? — рассмеялся Кир. — И чего это меня самым последним валить собрался? Что, думаешь самый безобидный?! — скорчив злую рожу, спросил Кир.
— Ой, да не кривляйся ты, и так в глазах всё плывёт, — заныл Седой. Молодёжь уже вся в дрова, а мы всё сидим.
— Я ещё тут! — поднял я руку, обозначив своё присутствие в сознании, лёжа лицом в чём-то мягком и. кажется, съедобном.
Вот и мысли, вроде, ожили… ещё бы вспомнить, кто меня баиньки уложил, и. вроде, провалов в памяти больше не осталось. О! Прапор подъехал! Вовремя. Кофе как раз закипает.
— Привет алканавтам! — в дверях показалась упаковка пива «Будвайзер» и только потом — лысая голова Прапора.
— Ты на кофе приехал, или бухать? — усмехнулся я, глядя на двадцать четыре банки пива, поставленные на стол.
— Опохмеляться, конечно! Кто же кофеем похмелье снимает, тундра! Пивом надо! — Прапор плюхнулся на стул напротив меня и потянул носом поднимающийся из чашки аромат.
— Ага и рассолом. Но у меня нет ни того, ни другого. Вот кофе есть и очень хороший. Да и чувствую я себя уже отлично. Тут, вообще, как-то быстро это дело выветривается. Неужели тебе так плохо?
— Мне очень даже хорошо, — Прапор отпил немного горячего, бодрящего напитка — М-м-м и вправду хорош, — и чуть поддавшись вперёд, спросил:
— А что там у вас за девахи вчера, в машине которые, сидели? Там одна такая была, тёмненькая, смазливая на мордаху, — Прапор плотоядно оскалился.
У меня по позвоночнику пробежала толпа мурашек, неприятно шлёпая босыми лапами.
— Что? — спросил Прапор, заметив эмоцию на моём лице.
— Никак к твоей улыбке не привыкну, — ответил я, усмехнувшись.
Прапор ухмыльнулся. криво
— Так, что с девчонкой то?
— Понятия не имею. В больничке, у Батона, наверное.
— Да я не о том, это я найду. Могу ли я подойти к ней и спросить, Донна роза, я старый солдат и не знаю слов любви… Трям-трям, ну в общем, ты меня понял?
— Понял, понял, — ответил я, отсмеявшись. — Иди смело!. Беленькую, вроде как, Арман застолбил, Нина пока свободна, на сколько мне известно. А собственно, чего это ты ко мне припёрся, с этим вопросом, м-м? — посмотрел я на товарища, прищурив один глаз.
— Да-а-а… шепнули мне, что вроде как ты на неё глаз положил, — заёрзал Прапор на стуле.
— Кто это тебе такое шепнул?! Слов на них нет, одни эмоции. — Услышанное меня очень повеселило. — Не ожидал, что если пару раз помогу девушке донести тяжёлые вещи, её тут же припишут ко мне. Вот же, жуки колорадские.