Охота на Сталина, охота на Гитлера (с фото)
Шрифт:
Называемый Овчинниковой среди членов "Престола" некий известный профессор-искусствовед - это, возможно, проходивший по одному делу с Даниилом Андреевым и освободившийся раньше других искусствовед Владимир Александрович Александров. А упоминаемый Судоплатовым скульптор Сидоров вполне мог быть вторым Витбергом (Женя Моргенштерн в "Странниках ночи"), которому и принадлежал проект нового храма Христа Спасителя (храма Тела, Души и Духа) на Воробьевых горах (в романе Андреева - храм Солнца Мира, как его предпочитал называть сам автор). Не исключено также, что Даниил Андреев знал и Гейне-Демьянова, - только совсем необязательно под его подлинной фамилией. Сохранилась книга, написанная Даниилом Леонидовичем в соавторстве с географом С. Н. Матвеевым - "Замечательные исследователи горной Средней Азии", с дарственной надписью от 16 декабря 1946 года некоему Александру Петровичу Брудесу(?). Как знать, не скрывался ли под этой с трудом и предположительно
Подавляющее большинство участников андреевского кружка (кроме, конечно, сексотов) даже не подозревали, что "состоят" членами мощной конспиративной организации, и дальше антисоветских разговоров никогда не шли. Немецких заданий по установлению разветвленной подпольной сети по всей стране Гейне, вне всякого сомнения, доводить до их сведения не стал. Думается, далеко не случайно Даниила Андреева мобилизовали в Красную Армию именно во второй половине 1942 года, когда операция " Монастырь" вошла в свою активную фазу и в Москве появились курьеры абвера. Очевидно, чекисты опасались, что немцы могут направить своего агента по неизвестным НКВД каналам прямо к "руководителю" несуществующей организации, и не подозревающему о возложенной на него роли, и раскрыть обман. Вернулся же из армии в Москву Даниил Леонидович только осенью 1944 года, когда Гейне-Демьянов давно уже был в Белоруссии, куда и была перенесена операция "Монастырь", но под другим названием - "Березино".
Вероятно, после войны руководство госбезопасности все еще питало надежду, что преемники абвера вновь выйдут на связь с Гейне и тогда организация "Престол" еще пригодится. Не исключено также, что Демьянов продолжал поддерживать знакомство с Андреевым (если именно ему была подарена книжка в конце 1946 года). Однако контроль над оставшейся в СССР немецкой агентурой оказался в руках Гелена, справедливо считавшего Гейне двойным агентом и информировавшего об этом американскую разведку, с которой тесно сотрудничал в первые послевоенные годы. Очевидно, неудачная миссия Демьянова в Париже подтолкнула Судоплатова и других руководителей советской разведки к выводу, что "Престол" никакой пользы более не принесет. И тогда была дана санкция на арест Даниила Андреева и членов его кружка. Это произошло в апреле 1947 года. Недавно опубликованные материалы следственного дела Андреева доказывают, что его обвиняли в прогерманских симпатиях. Решением Особого совещания Андреев и некоторые другие из его знакомых получили по 25 лет - высшая в ту пору мера наказания, поскольку смертная казнь была на короткое время отменена. Отбывать срок Даниилу Андрееву пришлось не в лагере, а во Владимирской тюрьме, где содержали самых опасных государственных преступников. По иронии судьбы сюда позднее угодил и генерал Судоплатов, несправедливо осужденный по сфальсифицированному делу о заговоре Берии.
К сожалению, о немецких шпионах в годы Великой Отечественной войны опубликованы пока документы и материалы столь противоречивые, что дают основание для взаимоисключающих версий. Я сознательно не пытаюсь сгладить эти противоречия. Тут уж, читатель, ничего не поделаешь. Свидетели событий более чем полувековой давности почти все уже умерли. Документы частью уничтожены, частью хранятся в недоступных для простых смертных архивах спецслужб, которые не спешат делиться ими с широкой общественностью. Наводит на размышления, например, тот факт, что ни одна публикация как в нашей стране, так и на Западе не является публикацией документов в строгом смысле слова. Донесения и протоколы допросов приводятся, как правило, без ссылок на архивы, где они хранятся. Только в книге Кукриджа есть точные указания на архивные единицы хранения. Однако здесь все цитаты приведены в переводе на английский, и нам трудно судить, в чем именно при переводе мог быть искажен смысл подлинника. Кроме того, западные авторы, подобно советским, вполне могли присочинить какие-либо подробности или вообще дать ложную картину событий, особенно если это диктовалось интересами спецслужб, с которыми многие из них, вроде Кукриджа, были связаны в течение долгого времени.
Поэтому, дорогой читатель, я вынужден давать тебе не строго выверенную и ясную картину немецкого шпионажа в СССР в военные годы, а привожу хотя и обработанный, пропущенный через сито исторической критики, но все же только материал, из которого ты сам волен отбирать то, что покажется тебе более правдоподобным и заслуживающим доверия, и отбрасывать факты, на твой взгляд, фантастические и не имеющие никакого касательства к истине. Только помни при этом, что правда подчас оказывается фантастичнее любого самого смелого вымысла.
В целом создается стойкое впечатление, что в своих воспоминаниях чекисты сильно преувеличивают масштабы своих успехов в деле дезинформации противника с помощью радиоигр и двойных агентов, равно как и число таких шпионов. Несомненно, абверу и другим разведслужбам Германии, по крайней мере, несколько раз во время войны
Часто в поддержку тезиса, что почти все агенты, работавшие на абвер в Москве, в действительности были завербованными НКВД двойными агентами, выдвигают следующий аргумент. Не могли агенты такого уровня и связанные с ними радисты работать в высших советских штабах и учреждениях в течение многих месяцев и даже лет: их очень быстро разоблачили бы. Ведь обычно их раскрывают в течение нескольких недель, реже - месяцев, как только обнаруживается утечка информации или пеленгуется активно работающий радиопередатчик. На это можно возразить: НКВД, по крайней мере, в первые годы войны, не располагало хорошими пеленгаторами К тому же некоторые радисты, вроде упомянутого Александра, могли работать на штатных армейских радиостанциях и таким образом вообще оказаться вне поля зрения радио-пеленгационных подразделений контрразведки. Мы также не знаем, в течение какого времени работали те или иные агенты и принадлежит ли информация, содержащаяся в том или ином донесении, одному или нескольким лицам. Минишкий-Мишинский, например, если верить Кукриджу, трудился в ГКО всего три месяца, а за такой короткий период времени вполне мог остаться нераскрытым.
Столь же мало, как о настоящих немецких агентах в СССР, мы знаем и об агентах мнимых, двойных агентах, водивших за нос немецкое командование. Пожалуй, единственное счастливое исключение здесь - А. П.Демьянов, о судьбе которого мы столь подробно рассказали читателям. Между тем даже в немецких источниках встречаются описания операций, почти наверняка проходивших при деятельном участии советской контрразведки. Я расскажу только об одной из них, начавшейся в одно время и в том же самом месте, что и воссозданная в романе Владимира Богомолова и, скорее всего, рожденная фантазией писателя, операция советских военных контрразведчиков по ликвидации немецкой разведывательной группы под условным названием "Неман".
Итак, время действия - август 1944 года. Место - Белоруссия. Действующие лица - агенты немецкой разведки под кличками Игорь и Грегор. Их историю и "боевые подвиги" на поприще служения вермахту довольно подробно описывают Кукридж и Уайтинг.
Игорь - это Василий Антонович Скрябин, родившийся 13 мая 1920 года в Нижнем Новгороде. Родителей его, по Кукриджу, звали Петр Давыдович и Мария Иосифовна. Тут сразу возникает неразрешимая пока загадка: почему будущий немецкий агент носил отчество, отличное от имени отца? Кукридж вообще безапелляционно утверждает, что этот Скрябин был не больше не меньше, как родной племянник заместителя Председателя Совнаркома и наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова, чья настоящая фамилия была Скрябин. Он и не объясняет, каким это образом отец агента - Петр Давыдович Скрябин стал родным братом Вячеслава Михайловича Скрябина. Уайтинг вот не решается на столь сенсационное сообщение. Скорее всего, агент Игорь был однофамильцем могущественного члена Политбюро, да и то если только Скрябин - подлинная его фамилия. Сходятся Кукридж и Уайтинг в одном: родители Василия Антоновича были репрессированы "за контрреволюционную деятельность", отчего советскую власть он сильно невзлюбил. Учился он в Московском университете, по другой версии - в политехническом институте (куда сыну репрессированных родителей тогда попасть было очень непросто). Из университета (института) его призвали лейтенантом в 38-й гвардейский полк, и при первой возможности 17 августа 1941 года Василий Антонович сдался противнику. Заметим, что к тому времени советских гвардейских дивизий еще не существовало. Единственным исключением были части реактивных минометов, славных "катюш", которым еще при формировании присваивался статус гвардейских. Возможно, в одном из полков "катюш" и служил Скрябин. Он прошел специальную подготовку как агент абвера и, по Кукриджу и Уайтингу, несколько раз с успехом выполнял разведывательные миссии за линией фронта.
Под агентурной кличкой Грегор скрывался немец Альберт Мюллер, родившийся 11 ноября 1909 года в Санкт-Петербурге. Его отец, Лео Мюллер, представлял в России интересы одной крупной германской текстильной компании. Мать же, по уверению Кукриджа, была русской, Евгенией Павловной Столяр, принявшей позднее фамилию мужа. Заметим, что девичья фамилия матери агента сильно напоминает еврейскую, и не исключено, что, как и руководитель резидентуры" Макс", Грегор имел в своих жилах толику еврейской крови, что не мешало ему сотрудничать с немецкой разведкой.