Охота в атомном аду
Шрифт:
– Ну, как раз с поисками всё обстоит не так уж плохо. Поскольку мы уже наработали кое-какой опыт, то сразу же пустили по их горячим следам нашего, если можно так выразиться, человека.
Эта фраза насчёт «можно так выразиться, человека» сразу же насторожила меня, но я смолчал.
– А я там тогда зачем? – уточнил я. – Пусть этот ваш «можно так выразиться человек» и поотрывает им бошки!
– Будешь руководить. Тем более что ты этот период достаточно хорошо знаешь.
Фраза насчёт «руководить» сразу напомнила о бригаде синтетических киллеров, которой я действительно немного покомандовал в прошлый раз. Тогда я вроде бы справился, хотя и не скажу, что мне это сильно понравилось. Но, судя по только что прозвучавшему единственному числу, на сей раз это точно будут не «четыре брата-акробата». Ну а насчёт 1960-х она, в общем, права. Можно считать, что я это время более-менее изучил. Поскольку оно интересно (по крайней мере, лично мне) во всех отношениях. Тогда люди ещё не утратили смекалку и фантазию, и какую область ни возьми, музыку, моду, кино, литературу, науку, автомобили, самолёты, космические полёты, политику и прочее – везде всё выглядело свежо, оригинально и где-то даже красиво. И опять-таки один раз я действительно уже побывал там, хоть это и был не наш, «базовый», 1962 год, а некий альтернативный, но, как говорится, не суть…
– Допустим, – согласился я. – Но позвольте уточнить, а кто вообще такой этот ваш, пущенный по горячим следам, «если можно так выразиться, человек»? Делайте со мной что хотите, но в этой формулировке я изначально чую некий подвох!
– Ну да, это, скажем так, не совсем человек. И, вообще-то, ты её знаешь. Это та самая Катарина с личным номером 1313, она же Графиня, с которой ты как-то, в 1944-м, немного попутешествовал по Европе и южнее…
При этой фразе я даже инстинктивно дёрнулся (ну не смог ничего с собой поделать), словно отгоняя нечистого…
– Лядь, да что же это? – вполне искренне изрёк я вслед за этим. – Она? Опять? На хрена?!
– А что такого? – изобразила удивление Блондинка. – Нормальная бионическая м-мм… б-бб… ж-жж… ну то есть… штукенция, убойная и универсальная. До очередного пресловутого «цикла обновления с сопутствующим перерождением» ей ещё лет тридцать пять или около того. Так что она молода, свежа и готова на всё.
– Ну да. И на кой буй вам-то такая «радость»? Тем более что это же вроде бы «уникальный, штучный товар», в чём вы меня сами тогда убеждали путём обмана и шантажа. Прямо-таки плешь проели на эту тему. И я, толком не зная, с чем я имел дело и зачем всё это было нужно, обеспечил её доставку, и что же я вижу в итоге, спустя какое-то время? Всего лишь то, как вы столь нерационально используете этот самый «штучный товар»?
– Почему это «нерационально»? Хотя да, ты же не в курсе, что её оставили в нашем полном распоряжении. Поскольку за время пребывания в прошлом она набрала огромный массив совершенно уникальной информации, да и про сам процесс хронопереброски благодаря некоторым её исключительным способностям мы тоже узнали много нового и интересного. Ты-то чего занервничал? Ведь у тебя с ней вроде всё вполне нормально прошло…
Похоже, в данном случае слова типа «она» и «её» употреблялись моей собеседницей только постольку, поскольку слово «штукенция» – женского рода. Тут куда правильнее было бы говорить «оно»…
– Ага, может, оно и так. Я, конечно, не знаю, сняться ли андроидам электрические овцы, но только подсознательно я её всё равно боюсь, поскольку видел, на что эта мадам способна. Это же не какая-нибудь нормальная «железка по имени Анна Николаевна», действующая по пресловутым, азимовским законам роботехники. Она в критической ситуации будет спасать себя, а не меня!
– А здесь-то какая твоя печаль? Не вижу в этом особых противоречий – она для нас действительно важнее, поскольку почти непрерывно собирает информацию. А для тебя гибель на задании означает всего лишь возвращение в исходную точку, без малейших последствий?!!
– Тоже верно. И чего я это, в самом деле? – изобразил я раскаяние, переходящее в непонимание.
– Вот-вот. И вообще, зря ты так. Поверь, вне перезагрузочного состояния это нечто.
Ну-ну. «Это» – тоже правильное словечко в данном случае. Насмотрелся я уже на это «нечто». Однако развивать данную тему дальше я пока не стал.
– И куда конкретно идти? – спросил я вместо этого.
– А в октябрь 1962-го.
– Никак Карибский кризис?
– Да.
– Почему?
– Потому что эти недалёкие уроды сочли, что не будет лучшей возможности разрушить «весь мир насилья до основания».
– А это затем? Хотя, по идее, тут я действительно с вами согласен. Они правы, в истории планеты было чертовски мало столь острых моментов, когда ядерные арсеналы находились в полной боевой готовности и требовали лишь одного – нажатия пресловутой «красной кнопочки». И наши ракеты на Кубе на расстоянии «прямой наводки» от Штатов стояли только тогда, единственный в истории раз. А учитывая, что в 1960-е так называемая «защита от дурака» ещё не была доведена до совершенства, любой случайный пуск или выстрел мог легко стать тем самым камушком, который вызывает сметающую всё на своём пути лавину. И у них, судя по всему, есть из чего выбирать. То есть для начала они вызывают ядерную войну? И где именно они планируют это сделать?
– Естественно, в Европе.
– Ну да, удобно и логично. Сплошные набитые тактической авиацией с подвешенными «спецбоеприпасами» аэродромы, ракетные пусковые позиции плюс атомная артиллерия, ядерные фугасы и прочее. А как именно они начнут? Гроссмейстеры будут играть е2– е4, или придумают что-то посложнее?
– Да если бы знать… Они знают вполне достаточно о потенциале тогдашних ядерных силах обоих сторон, и рабочих вариантов у них должны быть разработаны десятки. Но, по идее, твоя напарница уже должна отследить направление, куда они направят свои усилия в первую очередь.
– Боюсь спросить, а сколько их всего?
– Пятеро. Трое мужчин и две женщины. Изначально было десять. Троих сумели взять живыми, один был убит при аресте и ещё один погиб при переброске.
Одновременно с этими словами в воздухе передо мной последовательно возникли пять качественных, трёхмерных портретов. Ну то есть как портретов – одна за другой передо мной возникали головы «целей», а также их фигуры в полный рост. От последних, по-моему, было особенно мало толку, тем более что самые интересные места (первичные половые признаки то есть) на них «политкорректно» затушевали, от чего ростовые изображения выглядели обряженными во что-то типа облегающих тренировочных костюмов – по этим изображениям можно было судить разве что о их комплекции и росте, а удовольствия от просмотра никакого. А в целом сам процесс отдалённо напоминал некую сцену в стиле «Звёздных войн» – тишина, полутьма и один или несколько странно одетых персонажей как бараны на новые ворота таращатся на нечто светящееся, сгущающееся прямо перед ними. Только я не был вождём повстанцев из Далёкой Галактики, да и рассматривал я не голографические схемы шаровидной Звезды Смерти, а всего лишь видел личности тех, кому очень скоро предстояло стать обыкновенными покойниками.
Что тут сказать – одного взгляда на эти потенциальные мишени мне было достаточно для чёткого понимания того, что это, похоже, был не какой-нибудь бунт недовольных чем-то профессионалов (по элементарной логике – должны же у них там, в этих отдалённых от нас столетиях, быть какие-нибудь специально натасканные «хронодесантники» или «хронодиверсанты»?), а просто явные, очередные запуки какой-то «золотой молодёжи» из безмерно отдалённого будущего, чей круг узок и которая страшно далека от народа.